Татьяна Герцик
Новогодние рассказы
Сборник
ВСТРЕЧА В НОВОГОДНЮЮ НОЧЬ
Александр нежно пожал руку, с неприятным сочувствием посмотрел в глаза и слишком близко привлек к себе в медленном нескончаемом вальсе. Марина с досадой закусила губу. И какого лешего она пошла на этот новогодний междусобойчик? Зачем поверила подружкам? Чего вообще от этого вечера ждала?
Прежнего все равно не вернуть.
«И чего тебе одной дома сидеть? Приходи давай, повеселимся, ни к чему нарушать нашу старую традицию» – подружки звонили не раз и не два, вот она и повелась. И зря.
Да, они с подружками вот уже одиннадцать лет встречали Новый год вместе, с далекого седьмого класса. Сначала у кого-то дома, а потом, когда оперились, позаканчивали кто что, замуж повыходили или хотя бы бойфрендами обзавелись, встречаться стали уже в одном и том же ресторане «У Дим Димыча». Просто потому, что Дим Димыч – дядя Наташки и всегда делал для них приличные скидки.
Не нарушая традицию, Марина пришла на новогоднюю встречу, хотя и подозревала, что ни к чему хорошему это не приведет. За полгода после ухода Игоря она стала неуютно себя чувствовать среди пристроенных подруг. Они посматривали на нее уже не как на старинную подружку, а как на опасную конкурентку.
И вот теперь, танцуя с Александром, мужем Людмилы, она поняла, что их опасения вполне обоснованы. Искоса посмотрела на Люду. Та сидела за столиком боком к ним и нервно мяла в руках салфетку, делая вид, что все в порядке.
Марина осознала, что пора уходить. В принципе, ее здесь ничто не держит. А вот если она останется здесь до двенадцати часов, то, вполне возможно, подруг у нее уже не будет. Из четырех присутствующих здесь парней с откровенным интересом на нее не поглядывал только муж Наташки. Но не потому, что был таким уж верным и порядочным, а потому что Наташка не постеснялась бы и прилюдно закатить такой концертик – чертям бы жарко стало.
Утомительный танец наконец-то закончился, все снова сели за стол. Марина сидела между двух огней – Александром и Вадимом. И оба они ухаживали за ней с ненужным пылом, больше, чем за своими половинками. Марине хотелось бы списать их повышенный интерес на сочувствие, пусть даже на жалость, но их слишком уж откровенные взгляды говорили вовсе о другом.
Наташка рассказывала какой-то бородатый анекдот, Марина не вслушивалась в ее слишком громкие слова. Все засмеялись, она тоже растянула рот в насильной улыбке. Выпили шампанского, снова пошли танцевать. На этот раз общий прыгающий танец.
Марина заметила, что девчонки скучковались подле нее, не давая приблизиться к ней своим мужикам. Грустно улыбнувшись, она развернулась и вышла из маленького зала, где кроме них было еще несколько небольших компаний.
Скрылась от ненужных взглядов в туалете. Немного подождав, крадучись прошла в гардеробную и подала номерок. Гардеробщик, немолодой мужчина в белой вышитой крестиком рубашке, подал ей шубку и спросил:
– Куда-то спешите?
Не желая говорить, что она сюда больше не вернется, Марина аморфно ответила:
– Немножко пройдусь. Что-то голова от громкой музыки разболелась. Так и до боя курантов не досижу.
Он предупредительно открыл перед ней дверь, придержав за локоток, пол в тамбуре промерз и был скользким. Благодарственно кивнув, она вышла на свежий воздух. В лицо полетели холодные отрезвляющие снежинки, и она задохнулась от приступа острой тоски.
Еще весной они с Игорем планировали свадьбу, все-таки три года совместной жизни – вполне приличный срок для проверки своих чувств. И вдруг все сломалось. В июне ее почти муж заявил, что встретил другую, которая подходит ему гораздо больше, собрал свои вещички и съехал с их съемной квартиры, правда, заплатив за нее до конца года.
Вначале Марина надеялась, что он одумается и вернется, но постепенно ее надежда умерла. И к лучшему. Ведь склеить разбитый кувшин она все равно бы не смогла. Помнить об измене, постоянно ждать повторения, не доверять, метаться от стенки к стенке при малейшей его задержке – что может быть хуже?
Уж лучше так, как есть, – раз и навсегда. Пусть теперь ей очень больно, но она это переживет, она сильная. Припомнилась история с кузиной, которую оставил муж с двумя детьми на руках, причем на руках в буквальном смысле – младшей дочери не было и года. Он, бедняжечка, видите ли, устал от вечного шума, пеленок и отсутствия заботы со стороны жены. Причем он Кате именно так при расставании и заявил. Таким тупым канцелярским языком.
В ту пору Марина верила, что ее Игорь другой. Верный, порядочный и добрый. И их детей будет любить больше всех на свете.
И жестоко ошиблась.
А вот не надо никогда и ничего планировать. И надеяться ни на что не надо. Не то получишь по зубам чугунной морковкой, которую, как наивный зайчонок, приняла за настоящую.
Ее родители, жившие в небольшом городке, винили во всем только