Почти сразу после ухода капитана ушёл Мусир. Ровно как и Хирад.
Правда, последний перед тем, как уйти, в порыве радости от выигрыша подошёл ко мне и дал мне монетку со словами: «Кажется, ты приносишь мне удачу, пацан».
Да уж действительно, деду везло. Если подумать, он и в дом наслаждений или как его там попал на халяву только потому что я подрался с работорговцами.
Но вот, все, кто имел хоть какое-то отношение к руководству, ушли, И теперь вся ненависть облажавшихся на ставках матросов была направлена на меня. Я постоянно ловил на себе их взгляды и даже оскорбления. Честно сказать, я уже начал беспокоиться, не кинется ли на меня кто-то из наиболее ретивых, как, например, тот амбал. Но, пока мы были в столовой, напасть никто не решался. А я надеялся, что наличие камер по всему кораблю помешает им меня прикончить собственноручно.
Однако, способ испортить мне жизнь они всё равно нашли. Да, они не избивали меня до полусмерти, но каждая скотина, то и дело, пыталась меня толкнуть, поставить подножку или ещё как-то мелко напакостить. Я уже молчу про то, что при любой возможности, меня старались нагрузить самой стрёмной и тяжёлой работой, от которой я чаще всего умело отлынивал.
И никому из руководства до этого не было никакого дела. Более того, Ларс Ферл прекрасно видел, что происходит, но не только не препятствовал, а даже поощрял такое поведение у подчинённых ему матросов. Как я узнал, он тоже проиграл на ставке довольно крупную сумму.
Даже другие рабы старались теперь держаться от меня подальше, видимо, боясь навлечь на себя гнев тех, у кого больше прав чем у них.
Но, хуже всего, было то, что корабль куда-то отправился, а я даже не мог подняться на палубу, чтобы посмотреть, как выглядит пространство вокруг него, уже не говоря о любой попытке сбежать на берег.
Не мог я и узнать хоть что-то полезное у местных по обозначенным выше причинам. Всё, чем мне пришлось довольствоваться – это обрывки чужих разговоров, которые у меня получалось подслушать.
С момента неудавшейся казни прошло всего два дня, но для меня они тянулись вечность. Так что я уже забыл о своей идее освоиться в этом мире на корабле торговцев. Всё о чём я мог думать в такой обстановке – это побег. Но для этого нужно дождаться остановки корабля и как-то улизнуть из под взглядов десятков ненавидящих меня матросов, а ведь есть ещё камеры.
К тому же, я не хотел сбегать один. Нужно найти способ вызволить и Азгората тоже. Вот уж свезло, что единственное существо в этом мире, с которым я мог нормально поговорить – это огромная говорящая ящерица.
Но к нему я, естественно, попасть теперь тоже не мог.
Точнее не мог до определённого момента.
Ещё через несколько дней, корабль остановился, и ко мне внезапно подошёл Ларс Ферл, а затем явно пересиливая себя сказал:
– Иди в камбуз. Виктор хочет тебя видеть.
Я не мог сказать о себе того же. Слишком свежа была память