Ежемесячные же собрания с течением лет – за исключением нескольких промежутков времени, отведенных на реальные дела, – все больше и больше превращались в балаган. Гостей развлекали королевские танцоры, певцы, поэты и фокусники, не говоря уже о слугах – дворецких, поварах, пажах и так далее. Круглые сутки подавали еду с напитками, а посещаемость нередко достигала сотен человек. Преимущественно то были оранг кайя Шри-Кона – богатые землевладельцы – и их семьи. Но также присутствовали королевские гости с других Островов и городов на территории Пью. Изредка прибывали представители соседних королевств. Самым важным из них был Капуле, прозванный островитянами Королем-Фермером, но он сам ни разу не появлялся; его более-менее постоянной представительницей считалась Лани.
Сегодня, похоже, гостей явилось не так чтобы много. Кейл нашел свое место, обозначенное с правой стороны от короля.
Рассадка имела значение, так же как и одежда, и украшения. Любой, кто не был иноземцем или персоной королевских кровей, носил серебряный либо золотой амулет, обозначающий статус гостя. Одни только амулеты стоили в несколько раз дороже имущества простолюдина, и поэтому королевские солдаты в такие дни выступали в полную силу, защищая каждый вход, коридор и комнату. Ну, то есть более ретиво, чем обычно.
Кейл еще ни разу не присутствовал, но его годами учили премудростям двора. Он не думал, что обряд «представления» будет слишком ужасным, хотя его ладони уже вспотели до того, что казалось, сколько ни вытирай их о кресло, все без толку. Ему придется встать и обратиться ко всему залу, затем спуститься к помосту, назваться и сказать, как же он рад быть здесь. Обозреваемый всеми, он вежливо улыбнется и помашет, а потом все закончится. Надеюсь только, у меня не пропадет голос.
Теперь, когда он сидел, его глаза блуждали по залу, и вскоре все, что мог видеть Кейл, – это плоть. Взгляд повсюду находил женщин. Девушек, если точнее. Представительницы прекрасного пола составляли, похоже, три четверти придворных, и одежда их была столь изысканной, а иная столь вызывающей, что юноше с трудом удавалось держать рот закрытым. Никогда в жизни не видел он столько полуоткрытых бюстов, разрезов на бедрах, обнаженных спин и полупрозрачных платьев – особенно на девушках, которые никак не могли быть старше двадцати, и тех, что еще даже не стали подростками…
Заметив их, он уже не мог перестать глазеть на них – и чувствовал, что они замечают его. Одни девушки застенчиво отводили глаза, другие призывно улыбались. Он ерзал неловко, поклевывал фрукты с тарелки, чтобы себя занять, и надеялся, никто не замечает жара, что разгорался у него под кожей.
Кто-то хлопнул его по руке, и на соседнее место плюхнулся Тейн. Его кресло отличалось от остальных – полированное дерево манго с серебряной отделкой как знак наследника Алаку.
– Сбит