наглую, бьющую наотмашь по главному, словно плеть.
Через убивающее расстояние не пытайся меня согреть.
Вены жмут
Вены жмут, милая,
вены мои – мне жгут.
Знаешь, с веревками делают что,
жмут они если? Рвут.
Ты частоколом слов своих-лезвий
тычешь меня, ко рву
тянется след мой кроваво-красный.
Что выживу я, мне врут.
Ягоды спелые – волчьи ягоды —
рту твоему мед,
мне они яд, мне они отрава, а
губы твои, как лед,
и они жгут меня без пощады.
Пощады не дашь. Не враг
я тебе, милая. Так зачем же, милая,
со мной ты жестоко так?
Почти что друг
Он кладет на раны не бинт, а соль, и,
если вдруг придется идти босой,
не закроет мягким осколки пледом.
И он самый близкий из всех при этом.
Он приносит воду в кувшине битом.
Если постучишься, всегда закрыто,
свет погашен в доме, не приходи, мол.
Но ты знаешь, если необходимо,
он на кобру кинется, как мангуст, и
станет плечом крепким в минуты грусти.
А среди врагов он почти что друг, но
в этом, черт возьми, основная трудность.
Недоверье поздно и неразумно,
страсть как выход тоже была б безумием.
Остаются взглядов немые битвы,
горечь невозможной для вас судьбы.
Невозможность близости, фальшь в словах и
ресниц, как бабочки крыльев, взмахи.
Одурманен, сдался, из сил последних
держишься, но вот он, немой ответ
губ горячих, прежде недостижимых.
Шепчешь, утыкаясь в макушку: «Живы!»,
но надолго ль? Слезы горят на коже,
только эта горечь вам не поможет,
когда все закончится столько внезапно,
но все это с вами случится завтра.
Рукава танцуют свой танец тайный,
в неге предрассветной далекой спальни
нет ни клятв, ни рангов, ни планов мести,
есть вы двое только сейчас и здесь.
Сладко пелось
Сладко пелось, лилось словами,
да про то только, что не с нами
и чему никогда не сбыться.
Это слишком иная птица,
чтоб синицей в ладонях греться,
журавлиным крылом синь резать.
Из двух зол выбирать какую,
если обе из них врагу
не подкинешь, не пожелаешь?
Галатея не оживает,
царь себя же однажды в золото
оборачивает, расколотым
остается в ладонях Гердиных
превратившееся в лед сердце,
лепесток, улетевший с ветром,
просто сгнил, не сбываясь, где-то.
Был у сказки сюжетец годный,
да узлом обвязал мне горло,
и теперь лишь молчать о прошлом.
Не до встречи, не мой хороший.
Ты не вспомнишь меня
Ты не вспомнишь меня, потому что