– Мы бы рады тебя взять, Иван-царевич, да нам уж немного жить. Вот доломаем сундук иголок да изошьем сундук ниток – тотчас и смерть придет!
Иван-царевич заплакал и поехал дальше. Долго-долго ехал, подъезжает к Вертодубу и просит:
– Прими меня к себе!
– Рад бы тебя принять, Иван-царевич, да мне жить остается немного. Вот как повыдерну все эти дубы с кореньями – тотчас и смерть моя!
Пуще прежнего заплакал царевич и поехал все дальше да дальше. Подъезжает к Вертогору; стал его просить, а он в ответ:
– Рад бы принять тебя, Иван-царевич, да мне самому жить немного. Видишь, поставлен я горы ворочать; как справлюсь с этими последними – тут и смерть моя!
Залился Иван-царевич горькими слезами и поехал еще дальше.
Долго-долго ехал; приезжает, наконец, к Солнцевой сестрице. Она его приняла к себе, кормила-поила, как за родным сыном ходила. Хорошо было жить царевичу, а все нет-нет да и сгрустнется: захочется узнать, что в родном дому деется? Взойдет, бывало, на высокую гору, посмотрит на свой дворец и видит, что все съедено, только стены осталися! Вздохнет и заплачет.
Раз этак посмотрел да поплакал – воротился, а Солнцева сестра спрашивает:
– Отчего ты, Иван-царевич, нонче заплаканный?
Он говорит:
– Ветром в глаза надуло.
В другой раз опять то же; Солнцева сестра взяла да и запретила ветру дуть.
И в третий раз воротился Иван-царевич заплаканный; да уж делать нечего – пришлось во всем признаваться, и стал он просить Солнцеву сестрицу, чтоб отпустила его, добра мо́лодца, на родину понаведаться. Она его не пускает, а он ее упрашивает; наконец упросил-таки, отпустила его на родину понаведаться и дала ему на дорогу щетку, гребенку да два моложавых яблочка: какой бы ни был стар человек, а съест яблочко – вмиг помолодеет!
Приехал Иван-царевич к Вертогору, всего одна гора осталась; он взял свою щетку и бросил во чисто́ поле; откуда ни взялись – вдруг выросли из земли высокие-высокие горы, верхушками в небо упираются; и сколько тут их – видимо-невидимо! Вертогор обрадовался и весело принялся за работу.
Долго ли, коротко ли – приехал Иван-царевич к Вертодубу, всего три дуба осталося; он взял гребенку и кинул во чисто́ поле; откуда что – вдруг зашумели, поднялись из земли густые дубовые леса, дерево дерева толще! Вертодуб обрадовался, благодарствовал царевичу и пошел столетние дубы выворачивать.
Долго ли, коротко ли – приехал Иван-царевич к старухам, дал им по яблочку; они съели, вмиг помолодели и подарили ему хусточку; как махнешь хусточкой – станет позади целое озеро!
Приезжает Иван-царевич домой. Сестра выбежала, встретила его, приголубила:
– Сядь, – говорит, – братец, поиграй на гуслях, а я пойду – обед приготовлю.
Царевич сел и бренчит на гуслях; выполз из норы мышонок и говорит ему человеческим голосом:
– Спасайся, царевич, беги скорее! Твоя сестра ушла зубы точить.
Иван-царевич вышел из горницы, сел на коня и поскакал назад; а мышонок по струнам бегает: гусли бренчат, а сестра и не ведает, что братец ушел.