Майя сразу же испытала облегчение. Добродушный нрав Флориано придавал ей уверенность, необходимую для новой встречи с прошлым.
– Кстати, что мы скажем остальным? – спросил Флориано. – Знаю, ты обсуждала это с Алли, но, конечно же, твои сестры начнут спрашивать, почему ты заменила вино на воду?
– Боже! Я хотела объявить об этом после отплытия, но случилось столько всего… Не возражаешь, если мы еще немного подождем.
– Конечно, нет, моя милая. Я готов следовать за тобой. – Он наклонился и поцеловал ее. – И я рад, что наш малыш будет точно знать, кем был его дед.
– Его? Почему ты так уверен, что это будет мальчик?
Флориано усмехнулся и пожал плечами.
– Извини, я оговорился. Хотя могу сказать, что было бы здорово заполучить маленького болельщика, который разделил бы со мной страсть к футбольному клубу «Ботафого».
– Согласна. Тогда ты будешь меньше донимать меня своими футбольными страстями.
– О, да. Полагаю, теперь тебя нужно оставить в покое, чтобы ты смогла приступить к чтению дневника?
– Спасибо, Флориано.
– Не за что. Помни, что я рядом, если понадоблюсь.
Он направился к открытой двустворчатой двери и закрыл ее за собой. Майя обвела взглядом пустую комнату, прежде чем подойти к дивану с рукописью в руке. Тишина, нарушаемая лишь ровным тихим гулом двигателей «Титана», располагала к тому, чем она собиралась заняться.
Дневник Атласа
1929 г.
Булонь-Бийанкур,
Париж, Франция
Мсье Ландовски посчитал нужным выйти из своей мастерской и встретить меня и Эвелин после нашего возвращения из Парижской консерватории.
– Ну, как все прошло? – осведомился он, как мне показалось, с неподдельным интересом.
– Мсье Иван объявил Бо исключительно одаренным и согласился обучать его два раза в неделю, – ответила Эвелин.
Выражение лица мсье Ландовски застало меня врасплох. Его глаза засияли, и он расплылся в широкой улыбке.
– Превосходно! Мои поздравления, мальчик, вполне заслуженные. – Он взял мою руку и энергично встряхнул ее. На моих губах тоже появилась невольная улыбка. Прошло так много времени с тех пор, как другой человек выказывал интерес к моему благополучию, что я не знал, как реагировать.
– Это добрая весть, – продолжал Ландовски. – С твоего разрешения, сегодня за ужином я подниму тост в твою честь и расскажу семье о твоих успехах.
Я достал из кармана листок бумаги, написал одно слово и протянул мсье Ландовски.
«Деньги?»
– Юный мсье,