Рудиарий ничего на это не возразил, но немного спустя обратился к Сулле:
– Позволь мне, о великодушный Сулла, послать в школу за другим гладиатором, чтобы поставить его на место этого, – и он показал на Арторикса, – который…
– А почему этот не может сражаться? – спросил экс-диктатор.
– Потому что он значительно сильнее остальных, и сторона фракийцев, на которой он должен сражаться, была бы неизмеримо сильнее другой…
– Поэтому-то ты хочешь заставить нас еще ждать?.. Пусть сражается и этот храбрец: мы не хотим больше ждать, и тем хуже для самнитов!
И среди нетерпения, охватившего всех присутствующих, Сулла сам подал сигнал к битве.
Сражение длилось недолго: спустя двадцать минут один фракиец и два самнита были убиты, а два других несчастных самнита лежали на полу тяжело раненные, умоляя Суллу о жизни, которая и была им дарована.
Что касается единственного оставшегося на ногах самнита, то он отчаянно защищался против нападения четырех фракийцев, но, покрытый ранами, скоро поскользнулся в крови, растекшейся по мозаичному полу. Арторикс – его друг, – с глазами, полными слез, пронзил самнита мечом, чтобы избавить его от мучительной агонии.
Триклиний задрожал от дружных аплодисментов.
Их прервал Сулла, воскликнув пьяным голосом:
– Ну-ка, Спартак, ты самый сильный, подними щит одного из этих павших в бою, возьми меч мертвого фракийца и докажи свою силу, сражаясь один против четырех, оставшихся в живых!
Предложение Суллы было встречено шумным одобрением. Бедный же рудиарий был ошеломлен, словно его хватили дубинкой по шлему.
Он подумал, что ослышался или потерял рассудок, и остановился с неподвижными глазами, устремленными на Суллу, с бледным лицом.
Арторикс заметил необыкновенное волнение Спартака и вполголоса прошептал ему:
– Смелее!..
Рудиарий вздрогнул при этом слове, он обвел глазами вокруг себя, затем повернулся в сторону Суллы и сказал:
– Но… великий и счастливый диктатор… я позволю себе обратить твое внимание на то, что я уже не гладиатор: я – рудиарий и свободен, а у тебя исполняю только обязанности ланисты твоих гладиаторов.
– Ха… ха… ха!.. – разразился пьяным и язвительным смехом Сулла. – И ты тот самый храбрейший Спартак? Ты боишься смерти, боишься!.. Презренное отродье гладиаторов!.. Но, клянусь палицей Геркулеса Победителя, ты будешь сражаться, – добавил Сулла после короткой паузы и, ударив кулаком по столу, повелительным тоном продолжал: – Кто тебе подарил жизнь и свободу, трусливый варвар?.. Разве не Сулла?.. И Сулла тебе приказывает сражаться… И ты будешь сражаться!.. Клянусь всеми богами Олимпа… ты будешь сражаться!
Спартак несколько раз чувствовал, что его подмывает схватить меч одного из убитых и броситься с быстротой молнии, с яростью тигра на Суллу и изрубить его в куски. И каждый раз с трудом, каким-то чудом он сдерживал себя.
Наконец