Здесь в беспорядке толпились патриции и плебеи, ораторы и деловые люди, горожане и торговцы; разделившись на небольшие группы, они беседовали о своих делах. В воздухе стоял гул голосов, шум, вызванный беспрерывным движением толпы.
В глубине главного портика, как раз против входной двери, находилась широкая и длинная балюстрада. Она отделяла часть портика от остальной базилики, образуя как бы особое помещение, куда не доходил шум. Обычно здесь судьи разбирали дела и ораторы выступали с защитительными речами. Наверху колоннады вокруг всего помещения базилики тянулась галерея, откуда удобно было наблюдать за тем, что происходило внизу.
В этот день каменщики, штукатуры и кузнецы работали на балюстраде, окружавшей галерею; они украшали ее бронзовыми щитами, на которых с поразительным искусством были изображены подвиги Мария в кимврской войне.
Базилика Эмилия была выстроена предком Марка Эмилия Лепида. Марк Эмилий Лепид, выбранный в этом году вместе с Квинтом Лутацием Катулом в консулы, принадлежал к партии Мария. Поэтому первым его государственным делом было украсить этими щитами выстроенную его прадедом базилику, чтобы причинить неприятность Сулле, разрушившему все арки и памятники, воздвигнутые в честь его доблестного соперника.
На верхней галерее среди праздного люда, глазевшего на толпившееся внизу сборище, стоял, облокотясь на мраморные перила, Спартак. Он рассеянным и равнодушным взором смотрел на людей, суетившихся внизу.
На нем была голубая туника, а поверх нее – короткий греческий плащ вишневого цвета, прикрепленный к правому плечу изящной серебряной застежкой.
Недалеко от него три гражданина оживленно беседовали между собой. Двое из них уже знакомы нашим читателям: это были атлет Гай Тауривий и Эмилий Варин. Третий собеседник был одним из тех многих праздношатающихся граждан, которые ничего не делали и жили ежедневными подачками какого-либо патриция; они себя объявляли его клиентами, сопровождали его на Форум и в комиции, подавали голос по его приказанию, расхваливали его, льстили ему и надоедали постоянным попрошайничеством.
Это было время, когда победы в Африке и Азии привили Риму восточную роскошь и негу и когда Греция, побежденная римским оружием, покоряла в свою очередь победителей развращенностью изнеженных нравов; это было время, когда все увеличивающиеся толпы рабов исполняли все работы, которыми до этого занимались трудолюбивые свободные граждане; время, когда римлянами был заброшен самый мощный источник силы, нравственности и счастья – труд. И под видимым величием, богатством и мощью в Риме уже чувствовалось развитие роковых зародышей грядущего упадка. Клиентела была одной из тех язв, которые вызывали наибольшую степень разложения римского государственного организма в период, относящийся к нашему рассказу. Всякий патриций, всякий гражданин, носивший консульское звание, всякий честолюбец, достаточно богатый, кормил пятьсот-шестьсот клиентов, а у особенно богатых и честолюбивых граждан клиентов было свыше тысячи. Эти способные к