Над входом в таверну находилось изображение Венеры, более напоминавшее отвратительную мегеру, чем богиню красоты. Изображение это было сделано кистью какого-то пьяного маляра. Фонарь, раскачиваемый ветром, освещал бедную Венеру, которая ничего не выигрывала оттого, что ее можно было лучше рассмотреть. Однако этого скудного освещения было достаточно для того, чтобы обратить внимание прохожих на иссохшую ветку, прикрепленную над входной дверью таверны.
Спустившись через маленькую низкую дверь по нескольким камням, неправильно положенным один на другой и заменявшим ступеньки, посетитель попадал в закопченную сырую комнату.
У стены направо от входа возвышался камин, где пылал огонь и готовились в оловянных сосудах разные кушанья, в том числе неизменная колбаса из свиной крови и неизменные битки, содержимое которых никто не пожелал бы узнать. Готовила эти яства Лутация Одноглазая, собственница и хозяйка этого грязного заведения.
Вдоль стен было расставлено несколько старых обеденных столов; вокруг них стояли длинные неуклюжие скамьи и хромоногие табуретки.
В стене против входа находилась дверь, ведущая во вторую комнату, поменьше первой и менее грязную. Все ее стены художник, очевидно не особенно стыдливый, сплошь покрыл забавы ради произведениями самого непристойного содержания.
Около часу первой зари (приблизительно час ночи) таверна Венеры Либитины была полна посетителями, которые, шумно болтая, наполняли гулом и гамом не только саму лачугу, но и улицу, на которой она находилась.
Лутация Одноглазая вместе со своей рабыней, черной, как сажа, эфиопкой, суетилась изо всех сил, чтобы удовлетворить раздававшиеся со всех сторон требования жаждущих и алчущих посетителей.
Завсегдатаи кабачка Венеры Либитины принадлежали к самому презренному, низкому люду Рима.
Плотники, гончары, могильщики, атлеты из цирка, комедианты и шуты низшего сорта, гладиаторы, мнимые калеки и нищие, а также распутные женщины были обычными посетителями таверны Лутации.
В таком месте не могли, конечно, бывать банкиры, всадники и патриции. Но Лутация Одноглазая была не щепетильна. Кроме того, добрая женщина полагала, что Юпитер поместил солнце на небе для того, чтобы светить как богатым, так и бедным, и что если для богатых существовали винные погреба, съестные лавки, рестораны и гостиницы, то бедняки должны были иметь свои таверны. Лутация убедилась также, что квадранты и сестерции бедняка ничем не отличались от тех же монет зажиточного горожанина и гордого патриция.
– Дашь ты нам наконец эти проклятые битки? – заревел громовым голосом старый гладиатор, лицо и грудь которого были сплошь покрыты шрамами.
– Закладываю сестерций, что Лувений принес ей с Эсквилинского поля немного мяса, выброшенного в пищу воронам. Не иначе как из него она готовит свои адские битки! –