Митька молча опустил голову в землю и что-то промычал.
– Да говори ты ясней! – Коростев отвесил мальчонке подзатыльник.
– Мы грибы собирали, – пробубнил мальчонка, – видим, он в кустах прячется, мы и сбегали за тятькой.
– Вот молодец! – приказчик провел ладонью по волосам мальчонки.
– Что с ним делать-то будем? – задумчиво спросил Коростев. – На задний двор к остальным определим?
Соснов махнул рукой:
– Да погоди, успеешь еще розгами примериться. – Он повернулся в сторону своего товарища.
– Касым! – звонко крикнул Соснов. – Поди сюда.
Касым аккуратно слез с лошади и тяжелым шагом подошел к Соснову.
– Не слыхал ли часом, где у нас на Руси арапчонки обитают? – спросил Соснов у Касыма. Касым, прищуривши свои и без того узкие глаза, покосился на Кочубейку, а затем на Соснова.
– Касым слыхал, – весело заявил татарин. – У московской царицы Марины Мнишек.
– И чего он здесь делает? – хмуро поинтересовался Соснов.
– Касым не знает. Может, сбег? – хрипло рассмеялся татарин.
– Царица Марина у государя в Тушино, – мрачно заметил Соснов.
– Путь туда не близкий. – Соснов задумался. – Давно, видать, в бегах малец.
– Видимо, давно, – согласился с ним Касым.
– Надо его вернуть царевне, – добавил Соснов, – авось гроши получим.
– Точно получим, – оскалился Касым. – Не сомневайся.
Раскосое лицо татарина Касыма расплылось в благостной улыбке. Арапчонок и впрямь был как подарок судьбы. Шутка ли, любимый шут царицы Марины. Самозванец ничего не пожалеет для жены. То, что Димитрий был самозванцем, Касым нисколько не сомневался. Он даже подозревал, что новый царь вовсе и не московит совсем. Не то пермяк, не то литвин. Черт его разберет, но дело было нечистое. А где дело пахнет нечистым, там или гроши в кармане звенят, или смерть за спиной стоит.
Касым облизнулся и махнул Соснову рукой:
– Пусть твои холопы его хорошо стерегут, гостей дождемся и отвезем арапчонка к царице.
Гости в имении Соснова появились неожиданно. Большое облако дорожной пыли, поднятое отрядом всадников, приближалось к барскому двору. Зырян уже различал белые крылья за спиной у седоков, железные шлемы, закрывавшие обветренные суровые лица польских гусаров. Развеваемый ветром коронный штандарт польского короля Сигизмунда говорил Зыряну, что гости к Соснову пожаловали непростые.
Зря он оставил Кочубейку одного. Поляки наверняка знают, чей это шут.
– Пропал малец! – с сожалением и в то же время с яростью буркнул Зырян.
Вызволить арапчонка из лап поляков никаким образом не получится. Много их слишком. Около пятнадцати всадников.
– Вооружены, черти, до зубов, – усмехнулся Зырян, рассматривая спешивавшихся поляков.
Кирасы начищены до блеска, словно зеркала. В ножнах – карабелы,