Последние летние деньки, серые, как всегда в Турьевске, но хоть без дождя – народ сидел на траве с немудреными закусками, карусель облепили дети, фокусник в пестром одеянии надувал огромные мыльные пузыри, похожие на дирижабли. Катя села на скамейку, задумчиво потирая запястье, и фокусник дунул в ее сторону – пузырь поплыл к Кате и лопнул.
Примерно так же вчера лопнуло ее счастье. Фразочка, которая подошла бы в какой-нибудь пошлый любовный роман, до которых была охоча ее соседка по общежитию; подумав об этом, Катя решила, что надо засмеяться и на все махнуть рукой – и не смогла.
Интересно, чем сейчас занят Саша? Гуляет где-нибудь с той блондинкой, с которой вчера так увлеченно целовался? Может, даже идет по набережной, и ему хорошо и весело, а Катя сидит здесь, как угрюмая сова, и кажется, что она попала в какое-то желе, и все теперь сделалось давящим и вязким…
Нет, ей не хотелось умереть, хотя Кате не было так больно со дня смерти родителей. Ей хотелось, чтобы Саша вернулся – но она прекрасно знала, что он не вернется. Ему не нужна скучная заучка Катя, когда есть веселая и разбитная пергидролька.
Хочешь, чтобы тебя любили – стань веселым и непринужденным. У Кати не получалось.
Катя шмыгнула носом, провела ладонями по лицу и посмотрела по сторонам. Река была темной, угрюмой, шелест волн казался далеким шепотом: не нужна, не нужна… Полицейские по-прежнему проверяли коды, в открытом кафе неподалеку официантка сновала среди столиков, словно изящное привидение, и ведущая новостей на экране говорила:
– …и предъявляйте ваши штрих-коды по первому требованию полиции в целях вашей безопасности. А теперь о погоде…
За крайним столиком сидел долговязый блондин в хорошем светлом костюме; официантка поставила перед ним кофе и пирожное, он церемонно кивнул. Катя невольно обратила на него внимание – любила необычные типажи, а этот человек был необычным. «Нарисовать бы его», – подумала Катя и пожалела, что не взяла с собой карандаш и блокнот. Тощий, с острыми чертами лица, длинным тонким носом и крупными светлыми глазами, блондин, казалось, состоял из одних углов и ломких линий. Такое лицо уместно было на полотне Эль Греко или старой иконе; незнакомец поймал взгляд Кати и обозначил улыбку – дрогнул правый край тонкогубого рта.
Катя отвернулась. Уродец, в общем-то, с таким-то шнобелем. Зато обеспеченный, судя по костюму. Тоже, наверно, обжимается с какой-нибудь пергидрольной глупотой.
Мальчик лет пяти пробежал мимо Кати, забрался на парапет и забалансировал над рекой, замахал руками.
– Мама! – заорал он на всю набережную. – Мама, смотри, как я могу!
В следующий миг он качнулся и полетел в воду.
Кажется, женщина закричала, бросившись к парапету. Катя не поняла, что было дальше – просто выбросила вперед руку, и желе, в котором она увязла, стало совсем густым. На мгновение все вокруг сделалось черно-белым, зернистым, как старая фотография, и Катя поняла, что задыхается.,, В груди зацарапалась боль.
Когда она очнулась, то увидела, что мир снова обрел цвета, запахи и звуки. Мальчик не упал в воду, он по-прежнему балансировал на парапете и, рассмеявшись, спрыгнул прямо в руки матери.
Экран с ведущей прогноза погоды пошел разноцветными помехами. Женщина дала ребенку хорошего шлепка и тотчас же порывисто обняла его.
– Ну вот куда ты полез, куда! – услышала Катя, и до ее плеча дотронулись.
Она обернулась. Рядом со скамьей стояли двое мужчин с такими неприятными лицами и пронизывающими взглядами, что Катю стало знобить. Ощущение было таким, словно они сорвали с нее одежду и выставили Катю голой перед всей набережной.
– Девушка, предъявите штрих-код, – потребовал один из них. В его лице было что-то крысиное. Катя машинально поднялась со скамьи и вдруг обнаружила, что уже протягивает к ним руку, медленно, словно преодолевая препятствие. Не собиралась этого делать – и протягивает.
– А вы кто, собственно? – проговорила она, чувствуя, что язык немеет и не слушается.
– Кто надо! – нетерпеливо рыкнул второй, показал Кате такой же сканер, который был у полицейских. – Руку сюда, быстро!
Катя недоумевающе пожала плечами и сунула руку чуть ли не в лицо второму, прекрасно понимая, что с этими людьми лучше не спорить. Сканер пискнул, и пятно кода налилось красным свечением – Катя никогда и ни у кого не видела такого.
Ей вдруг стало очень холодно. В груди снова заворочалась боль.
– Вот, что я тебе говорил? – ухмыльнулся первый. – Я таких сразу вижу!
Катю стало тошнить от страха. Из сканера выполз бумажный прямоугольник; первый взял его и, посмотрев в написанное, произнес:
– Ну что, Екатерина Кравцова, филфак, второй курс… Почему ты, ведьма, без регистрации-то ходишь?
Кате показалось, что трава под ее кроссовками заскользила куда-то в сторону. Все казалось похожим на какой-то дурной спектакль или страшный сон.
Ведьма? Он правда сказал «ведьма»?
– Что