– Именно! – подтвердил я и пояснил: – Сосед мой там учится.
– И что теперь с этой писулькой делать? Вадим понятно – он задницу свою прикрыл, да только у нас полномочий вмешиваться нет. По уму надо отказ в принятии к рассмотрению писать.
– Это неконструктивно! – покачал я головой. – Лучше мы Палинскому рекомендуем на этот момент внимание обратить. А то у них и посещаемость снижается, и успеваемость падает.
Касатон уставился на меня во все глаза.
– Мы. Рекомендуем. Палинскому. – Он произнёс эту фразу с выражением, делая длинные паузы между словами. – Петя, ты сегодня кровожаден как никогда! Профессор же этого Пуха… – Стройнович осёкся и задумчиво повторил: – Пуха, Пуха…
– Вспомнил, да? Это беглец на фронт, которому мы отсрочку наказания согласовали. Чуть ли не единственному, заметь! А он вон как себя проявил! Вот ещё немного покутит, и начнётся разбор полётов, будем иметь бледный вид.
– Отсрочку ему до конца первого семестра дали, так? – уточнил Касатон, задумчиво потирая переносицу. – По итогам сессии ему новое ходатайство подавать придётся, и Палинский после нашей писульки его точно не подпишет. А если даже и подпишет, у моего преемника будет железобетонное основание в новой отсрочке отказать, и второй семестр товарищ Пух проведёт в учебном центре ОНКОР.
– Как-то так, да.
– Не уверен, что это правильно, но чёрт с тобой, Петя! Готовь бумаги вчерашним числом, я подпишу.
– Спасибо, Касатон! Ты настоящий друг.
– Ничего-ничего! Сева тебе устроит весёлую жизнь. По струнке у него ходить будешь!
– Не сыпь мне соль на рану, а? – попросил я и взялся печатать.
Последние три месяца Александр Малыш проводил тренировки исключительно на полигоне, но никто из нас, несмотря на приход в Новинск минусовых температур, против этого не протестовал. Не могу сказать, будто ряд случившихся осенью… инцидентов был столь уж серьёзен, но замена большей части остекления спортивного зала, пусть даже и в складчину, удовольствие не из дешёвых – уж проще немного помёрзнуть, чем свои кровные от сердца отрывать. Иначе никак: от чистого рукопашного боя и противодействия неструктурированным воздействиям мы перешли к работе с полноценными конструкциями, а при их разрушении энергетические выбросы случались слишком часто, чтобы инструктор успевал гасить их все до одного.
Преимущественно приходилось ломать чужие защитные конструкции и удерживать от разрушения собственные, но никто не запрещал и решить поединок старым добрым мордобоем – по сути, мы вернулись к тому, чему нас учили на курсах в комендатуре, только на принципиально ином уровне.
На самоконтроль подопечных Малыш не полагался и привлёк двух помощников из аналитического дивизиона, только поэтому, наверное, обычно и обходилось без травм. Синяки и ушибы за таковые