Во главе стола княжеское место. Пустует пока, в ожидании хозяина. Рядом стул поскромнее – хозяйке. Слева во весь, едва ли не двухметровый рост вытянулся Тим. Тёмно-русый, кареглазый, смуглолицый, стройный. Улыбается широко, пухлые губы растянул, нос наморщил – копия отца.
Справа Вик. Ростом пониже брата, зато в плечах пошире, волосы чёрные в синеву отливают, черноглазый. Узкие губы в улыбке вежливо тянет. Маменькин сынок, не ошибешься. В смысле – в маменьку.
Это семья.
А из друзей: Кот, Фил да Хромой. Сыновей княжьих Хромой сберёг, как и самого князя когда-то. Выучил, как приказали. И своих двоих вырастил, князю в охрану. Уважаемый человек. Четверть века назад собирался помирать со дня на день, а вот до сих кашляет да ковыляет потихоньку. Есть подозрение, что и ещё столько же запросто осилит.
Кот от дел отошёл, прыть уж вовсе не та. Сгорбился, сморщился и притих. Кончился боец. Не разобрать уже: где шрамы, где морщины – одинаковые овраги. Да только, увидишь человека, и поклонишься уважительно. Такому – поклонишься.
И для других за столом места хватило бы, но тех уж не дозовёшься. Не ходят оттуда в гости, отходились. Меченый, Весёлый, Хранитель… Даже и Скарабея бы позвал, хоть и не любил мерзавца всю жизнь. Да тоже уж не докличешься. Столько лет благополучно под княжьим топором прожил, проныра, и умер спокойно, от старости, в своей постели. Талант у человека был – от топора уворачиваться. От косы, правда, не удалось, ну так это ещё ни у кого не получилось.
Много лиц перед мысленным взором промелькнуло. Разных. Вот все они и есть жизнь.
Белобрыска усадила князя и тут же исчезла. Видимо отец настращал, чтобы не лезла сегодня. Успеет ещё надоесть, жизнь длинная.
– Тим, дружище! – Иван усмехнулся, глянул на сына. – Чего на стадион не поехал? Одному мне там дурака изображать?
– Вик тоже не поехал! – звонко ответил тот. – Его не спрашиваешь.
– Какие к нему вопросы? – резонно спросил Иван. – Тридцать лет мужику, жена, ребёнок… Солидный человек! А ты, раздолбай, мог бы и помочь отцу в серьёзном мероприятии.
– Дурака изображать? – невинно уточнил Тим. А в глазах чертенята резвятся.
– Государственное дело, – подтвердил Иван, рукой богатый стол обвёл, улыбнулся. – За работу, милейшие! Прошу выпить и закусить. Княжьему роду только закусывать. Нас поить – добро переводить.
Сам взялся закусывать по логорийскому обычаю – без стеснения. Благо есть чем. Давно в княжестве голод забыли. Уж и такие находятся, что добровольно голодать взялись. Не от хорошей жизни. Вернее, от неё самой – не во всякую дверь пролазить получается. Глянул на Вика. Ничего по лицу не прочитаешь. Непроницаемое. А вот Тим явно недоволен чем-то. Тут как раз всё на виду. Жуёт нехотя, в окно поглядывает, на солнышко щурится… У князя привычку перенял? Или на генетическом уровне передалось?
– Ну, говори, чему не рад?
Иван сына с детства приучил