– Господи! Да что же это такое! – воскликнул Подпругин и схватил себя за голову. – То есть только в этот вторник у ней будут гости или во все вторники? – спросил он.
– Во все, во все. Каждый вторник у ней гости. Вторник – ее журфикс.
– Зарезала, совсем зарезала!
Подпругин в волнении забегал по комнате. Он чувствовал, что на лбу его выступил обильный пот.
– Господи боже мой! Что же это такое! Я всех объезжаю, всех приглашаю к себе на баронессу по вторникам, а ее-то и не будет! Ведь это зарез, чистый зарез.
– Ну вот… Я уж не виновата. Нужно было прежде у ней справиться. А то ты, не спросясь броду, сунулся в воду.
– Ужас, ужас что такое! Да нельзя ли будет ее просить переменить как-нибудь или хоть на этот вторник отменить?
– Лучше же тебе переменить.
– Как я могу переменить, ежели я упросил всех на вторник, всем объявил, что по вторникам! И Кирилла Львовича Бутыхова, и генерала Тутыщева, и Гвоздь Гвоздевского… Да всех-всех-всех. Однако…
Подпругин перестал шагать и уже стоял в каком-то ошалении и чесал у себя в затылке.
– Баронесса говорит, что у ней сколько уже лет подряд по вторникам общество собирается и все привыкли к ее вторникам, – рассказывала жена. – Она мне прямо говорит: «Когда угодно, мадам Подпругина, я буду у вас, но кроме вторника. Так и мужу вашему скажите».
– Скандал, скандал! Совсем скандал… – сказал Подпругин. – Нужно переменить вторник. Без баронессы нельзя. Ведь это все равно что ужин без сладкого блюда. Позвольте. Да ведь и Белослонова, стало быть, будет бывать по вторникам у баронессы, а не у нас.
– Да уж само собой, потому что они подруги. У Белослоновой я только карточку оставила. Она нездорова, – сообщила Ольга Савишна.
– Знаю, знаю… Я сам у ней был и тоже карточку оставил. Ей и мужу оставил. Но вот насчет баронессы-то… Ах, беда, беда! Совсем беда! Надо поскорей посоветоваться с Алтунским, – проговорил Подпругин и стал звонить прислугу, чтобы узнать, дома ли полковник Алтунский.
XVI
Полковник Алтунский был не только дома, но даже в квартире Подпругина. Вошедший на звонок лакей доложил, что «они уже с четверть часа дожидают Анемподиста Вавиловича в кабинете».
– Одевайся ты, мать моя, скорей к обеду и приходи к нам, – сказал Подпругин жене, уходя из ее комнаты.
– Я так и обедать хотела. Ведь никого постороннего не будет, – отвечала Ольга Савишна.
– А Алтунский-то? – обернулся к ней муж.
– Ну что Алтунский! Алтунский – свой человек, да я его и за мужчину не считаю.
– Не по правилам, не по правилам действуешь. Ведь уж постановили, чтобы к столу в развращенном виде не выходить, – произнес Подпругин и направился к себе в кабинет.
Там его встретил Алтунский, покуривавший сигару.
– Ну вот… Что это ты там с женой наговориться не можешь! А я сижу здесь и с полчаса тебя жду, – сказал он входившему Подпругину и подал ему руку. – Арап, которого ты просил нанять в лакеи, уж на месте.
– Что арап! Черт