Как натаскать вашу собаку по философии и разложить по полочкам основные идеи и понятия этой науки. Энтони Макгоуэн

он заставляет думать, ставит под сомнение все, что ты полагал истинным. И он пишет, как ангел, а такого не скажешь о большинстве философов. Никому другому не удалось сочетать его грандиозность и силу с такой ясностью мысли. Ницше хочет, чтобы мы жили, сообразуясь не с требованиями нравственности, то есть излишне сосредоточиваясь на правилах, предписаниях, соблюдении поста и запретах христианства, а смело, красиво, творчески. Иными словами, так, как всегда жили великие мужи (и да, Ницше имеет в виду мужей). Его приманкам почти невозможно сопротивляться. Но мы должны им противостоять, если на самом деле не хотим жить в мире, где власть имущие могут поступать так, как им хочется, где могущество уничтожает равноправие, а сильные не просто способны раздавить слабых, но это их долг. Если серийные убийцы вообще что-нибудь читают, то это всегда Ницше, и для этого имеются основания… Ницше – философ для тех, кто чувствует, что их истинное величие не признается обществом, для тех, кто считает, что они должны создать свою собственную мораль, а другие люди существуют лишь для того, чтобы удовлетворять их жажду власти.

      Стало немодным связывать Ницше с ужасами нацизма, но дело в том, что бо́льшая часть идеологии нацизма есть у Ницше: право сильного уничтожать слабых, идея о том, что некоторые люди – «высшая раса», раса господ – от рождения превосходят других; что война – это правильно и естественно; что небелые расы – низшие. Да, верно, Ницше не был ограниченным немецким националистом и, в особенности, антисемитом по меркам своего времени, но все остальное присутствует, прямо на виду.

      Но тот факт, что идеи Ницше, когда его уже не было на свете, использовали для поддержки зла, не поможет нам избежать глубоких и страшных вопросов, которые задает этот философ. Где закон морали, который не позволяет Сверхчеловеку поступать так, как он хочет? Какой закон, разума или природы, запрещает мне получить желаемое, добиться величия, растоптав другого?

      – Ты знаешь, что почти кричишь?

      – Что? О! Таков Ницше.

      – Не оборачивайся, сюда идут…

      Монти был прав. К нам приближались мужчина с женщиной и несколькими бегающими детьми: дети лупили палками по головкам чертополоха, а изможденные родители выглядели так, будто им нужен перерыв от отдыха.

      Если вас застали говорящим со своей собакой, все, что можно сделать, – продолжать в том же духе, но более приемлемым образом. Поэтому я еще повозился с Монти, говоря: «Хороший мальчик!», и потрепал его по мордочке, как любой нормальный владелец собаки. Пока я это делал, то заметил, что Монти немного дрожит.

      – Ладно, приятель, пошли домой.

      Когда мы опять оказались среди деревьев, я продолжил.

      – В этом наша проблема. Можем ли мы найти рациональную основу для морали, доказав, что мы не просто собаки, виляющие хвостом, или слабаки, пытающиеся заковать в цепи сильных для того, чтобы узурпировать принадлежащее им по праву место на вершине кучи?

      – А мы можем?

      – На