Излюбленная фраза Нектера Патюрена. По его мнению, в каждой из мелочей повседневной жизни таился глубокой смысл, и каждая указывала на глубокую трещину, расколовшую мир надвое. Нектер был флегматичным философом-пессимистом.
– Одни покупают мандарины в бумажках, другие – без.
Савина широко раскрыла глаза и тоже уставилась на пакет с мандаринами.
– Ну да… Надо же!
Нектер запустил пальцы в спутанные волосы, перевел взгляд на окно и ждал, пока его посетит вдохновение. Небо над Овернью сияло ровной синевой, как будто ни одному облачку не удавалось зацепиться за округлые вершины. В Нектере не было ничего от жеребца, пришпоренного стремительно надвигающимся пятидесятилетием, он больше напоминал тяжело ступающего коня-работягу, но с глазами ребенка, который старается разгадать все тайны окружающей его жизни, и перед этим взглядом невозможно было устоять.
– Первые, – сказал он, – те, что покупают мандарины, завернутые в бумажки, по природе своей доверчивы. У них нет потребности проверять, не гнилой ли под бумажкой мандарин. Они считают, что риск невелик, во всяком случае, недостаточно значителен для того, чтобы проявлять недоверие. Да они вообще не задаются вопросом, почему одни мандарины в обертке, а другие – без. В крайнем случае находят, что завернутые красивее. Им нравятся проявления непредсказуемости и фантазии, они видят в этом уважение к их собственному желанию свободы. Проще говоря, они оптимисты. Как ты, Савина.
Савина наградила его улыбкой.
– А другие?
– Другие прагматики. Доверяют лишь собственному суждению. Пропускают все через фильтр собственных соображений. Своей системы ценностей, если тебе так больше нравится. В общем, полные подозрений пессимисты. Как я, Савина! Они, так сказать, осмотрительны.
Савина, тихо и восхищенно присвистнув, нетерпеливо содрала с мандарина обертку.
– Знал бы ты, сколько теряешь! Лучшее, что есть в жизненных сюрпризах, – это подарочная бумага. – Приподнявшись, она протянула мандарин секретарю мэрии. – Можешь убедиться, что не подгнил. Хочешь, чтобы я тебе его еще и почистила?
– Спасибо, я сам.
Савина с Нектером, ни слова больше не прибавив, заговорщицки переглянулись. Как два магнита, которые притягиваются противоположными полюсами. И социальная работница поспешила нарушить молчание, пока оно не стало чересчур напряженным:
– А ты мне чай за это заваришь? Сыпь туда что хочешь… я не стану проверять, не пытаешься ли ты меня отравить!
Нектер достал из ящика стола не меньше десятка пакетиков. На каждом написанная от руки этикетка с указанием дня и места сбора. Мелисса, шиповник, можжевельник, боярышник, сосновые шишки, тысячелистник. Пробовать травяные чаи Нектера – местный ритуал. Он сам смешивал их, руководствуясь некими туманными соображениями: погодой за окном и собственным настроением, степенью усталости или возбуждения (последнее нечасто его охватывало) и даже стадией пищеварительного процесса.
Вооружившись