«Сердце мне томила тоска.
Сердцу без любви нелегко.
Где же ты моя Сулико?
Сердцу без любви нелегко». (грузинская. нар. песня)
Разговоры окружающих стихают, все замирают в ожидании продолжения песни, но солдат прекратив петь небрежно треплет вихры Арсена, склоняется и доверительно просит:
– Не обижай сестренку пацан.
– Сам пацан! – злобно бросает подросток.
– Будешь обижать – уши надеру, – обещает солдат.
– Мой отец тебе тогда голову отрежет!
Сообразив, что ляпнул лишнего, Арсен в страхе убегает и прячется за автобус, а озадаченный парень обернувшись к Солико встречается с ней взглядом, чувствует тонкий, едва уловимый аромат духов. Солико читает в его синих глазах нечто большее, чем интерес и смутившись отводит свои. От группы военных слышится крик:
– Григорьев, Валерка, хватит песни петь, поехали!
– Да свидание девушки! – прощается парень и спешит к машине.
Открыв водительскую дверцу, парень оборачивается и, прежде чем, сесть за руль долгим взглядом смотрит на Солико. Сзади в машину втискивается невысокий кругленький офицер с тремя большими звездами на зеленых погонах, переднее пассажирское место занимает высокий солдат с толстой папкой бумаг. Стоящий на обочине БТР, взревев мотором резко дергает с места, за ним пристраивается другая техника. Колонна, оставив после себя облако дыма и желтой пыли освобождает дорогу.
Проверив у пассажиров документы, автобус пропускают. Теперь их очередь.
– Всем выйти из машины. Что везете, куда? – строго интересуется автоматчик.
Амин протягивает документы, выходит из машины и открывает заднюю дверь.
– Ездили к дедушке за гостинцами, вот возвращаемся.
Солдат замирает, рассматривая сыр, масло и молоко, разложенное в фургоне.
– Торговать будете? Разрешение есть?
– Только себе и еще вам, – с этими словами, Амин протягивает солдату заранее приготовленную головку сыра и пододвигает банку с молоком.
– Александров, ко мне! – кричит военный.
Подбегает солдат.
– Забери это, – автоматчик кивает на молоко и сыр.
Перекинув за спину автомат, Александров подхватывает подарки и удаляется.
– Проезжайте, – разрешает военный, возвращая документы.
Многоэтажные дома на центральной улице и вокруг главной площади сильно разрушены. Иногда слышны далекие выстрелы, но на них никто не обращает внимания. Чем дальше от центра, тем меньше разрушений. На балконах сушится белье, прохожие, спеша по делам беспечно смеются.
Их панельный трехэтажный дом абсолютно цел, правда дверь и замок в квартиру сломаны. В квартире выбито одно из окон. Вещи вытащены из шкафов и беспорядочно разбросаны по полу, почти вся посуда перебита, зато есть свет и даже вода. Взяв веник, Солико сгребает осколки стекла в кучу. Входная дверь открывается и входит соседка.
– Солдаты приходили,