Комната Кристины находилось дальше всех. Продвигаясь к ней и поминутно прижимая руку к губам, измученным зевотой, девушка не спеша шла, минуя редкие стрельчатые окна и ни на что не обращала внимания. Внезапно, краем глаза она приметила что-то несвойственное сумрачному пейзажу этого времени суток, а потому поспешила приблизиться к окну, из которого лился тусклый лунный свет. Сомнений не было – та же фигура в чёрном, что два дня назад спешила скрыться в проёме аварийного хода, приближалась к той части школьной ограды, где высился небольшой одноэтажный хозблок. Кристина жадно прильнула к окну, пытаясь увидеть, что будет дальше. Беглянка рисковала, ведь несмотря на то, что окна комнат не выходили на эту часть двора, её могла заметить одна из дежуривших на этаже надзирательниц. Она взволнованно оглядывалась по сторонам, ещё глубже кутаясь в капюшон и не сбавляла решительного шага. Подойдя ближе к строению, она обошла его и опустилась на корточки возле ограды. Кристина прижалась лбом к окну. Ей хотелось разглядеть то, что делала таинственная незнакомка, но в темноте, в которой колыхались лишь смутные тени, увидеть что-либо было почти невозможно. Прошло не более минуты, прежде чем беглянка вновь выпрямилась. То, что случилось затем, Кристина осознала не сразу, ведь в следующее мгновение девушка в чёрном прошла сквозь ограду и оказалась на другой стороне. Кристина беззвучно ахнула. Пришлось до боли напрячь глаза, и только после этого она сумела разглядеть в руках, обтянутых чёрной тканью перчатки, железный прут. Каким-то образом незнакомка вынула его, чтобы пройти на ту сторону и теперь также аккуратно вставляла на место.
Кристина не успела опомниться. Она не сразу осознала, что стоит с открытым ртом и норовит выдавить вспотевшими ладонями и лбом кусок витража из оконной конструкции. Она с некоторым усилием заставила себя отпрянуть, борясь с желанием понять, кто и куда торопился в столь поздний час, рискуя честью и репутацией. Закончив свою работу, незнакомка поспешила куда-то по тропинке, по которой девочки выходили в город или возвращались от железнодорожной станции. Кристина в полнейшем смятении опустила голову, но тут же подняла её, заслышав хоть и тихий, но довольно резкий голос:
– Вы из какой комнаты, любезная фройляйн?
Луческу обернулась. Она увидела пожилую даму в сером платье с такой же красной повязкой на руке. Дама смотрела на девушку крайне недружелюбно и во мраке тёмного коридора казалась ведьмой, явившейся, чтобы наказать непослушного ребёнка.
– Я из комнаты двадцать эс, фрау Штиглиц, – покорно проговорила она. – Задержалась у печатного станка.