Ты воспрянь от сна, пес Полкан трехголовый! Пробудись, за душою заблудшей явись. Забери ее в пекло обратно, чтоб не лазила она по миру дольнему, кровь горячую из людей не сосала, жизни б не отнимала, малых деток бы не пугала.
Немил перевел дух и умолк. Упырь застыл без движения над боярином, придавив того к мятому снегу. Костлявая рука, приготовившаяся сдавить Твердиславу горло, остановилась. И даже Любомысл, отчаянно карабкающийся на склон и вопящий, в очередной раз скатившись вниз, замер с выпученными глазами.
– Что теперь-то? – спросил Твердислав, елозя под острой коленкой нежити.
– Откуда я знаю? – огрызнулся Немил. – Это запретные заклинания. Их на моей памяти никто не читал.
Скелет покойника захрустел. Спрятанное под дырявым капюшоном лицо взглянуло на кудесника пустыми глазницами. Костлявая рука шевельнулась, приподнялась и потянулась к нему.
– Чур меня, чур! – вскричал Немил и попытался отбиться тяжелой книгой.
Костлявые руки вырвали у него книгу и бросили ее в снег.
Что может быть хуже спятившего упыря, который тянется к твоему горлу? Казалось бы, ничего. Однако Немил, видимо, так не считал. Почему-то его очень обеспокоил топот, раздавшийся за поворотом извилистого оврага. Ему почудилось, будто из городского рва несется целый табун бешеных лошадей, копыта которых сметают все на своем пути. Вот только лошади так не воют, не скрипят зубами и не издают оглушительного лая, который отражается от склонов и бьет в уши эхом сразу со всех сторон.
– Ты что наделал? Кого вызвал из своей чертовой книги? – упавшим голосом спросил Твердислав.
– Знать не знаю, – промямлил Немил, отдирая от себя костлявую лапу с непомерно разросшимися ногтями. – Я только хотел упыря развеять. Думал, что он сам сгинет.
Застоявшийся воздух в овраге задрожал. Топот стал оглушительным, как гром, и прямо из темноты на трех застывших людей выскочила громада, покрытая черной свалявшейся шерстью. На зверином теле размером со здоровенную лошадь колыхалось сразу три головы. Три пары глаз горели диким огнем, три алых языка свисали из распахнутых пастей, полных острых зубов, три глотки одновременно ревели, выли и лаяли так, будто настал судный день.
Чудовище задело хвостом Любомысла, успевшего добраться до середины склона. Книжник свалился и отлетел вдаль, кубарем прокатившись добрый десяток шагов.
– Что за безумная тварь? – пробормотал Твердислав.
– Это песик… песик Полканчик… из заклинания… – растерянно лепетал Немил, отступая в сторонку и вжимаясь спиной в заснеженный склон.
Упырь медленно повернулся к чудовищу. Его лицо, похожее на восковую маску, вдруг оплыло, как растаявшая