Ну вот, теперь их еще ловить…
Господи, за что мне эти муки!!!
Выгрузив Аню на диван в зале, и бросив на пол ее сумку, я простонал:
– Вов, поройся в холодильнике, а я пойду собак выловлю…
Барсик и Мурзик, скоты пушистые, наматывали круги по двору, пока я, прислонившись к железной двери, флегматично следил за ними взглядом. Жрать хочется, аж переночевать негде… А эти твари блохастые мечутся, хоть бы хны им! Пустить на шашлык их, что ли? Так Ромка, брат мой младший, такую бучу поднимет!!! «Ой, мои песики!!! Ой, мои песики!!!» Ага, его песики, его. А как выгуливать их, так Андрей – самый крайний!
И завел же еще этот остолоп себе привычку. Чуть что, так сразу: «Ма-а-аленьких все-е-е обидеть норовя-а-а-ат!!!» (Произносится с таким характерным всхлипываньем).
Блин, маленький он! Семнадцатилетний столб, на голову выше меня, а сам туда же. Маленький! Ну не гад ли он, после этого!
А потом еще и добавляет: «Обижают бедного несовершеннолетнего ребенка!». Однажды я не выдержал и спросил его:
– Ром, а что ты будешь говорить, когда тебе стукнет восемнадцать?
– Ну…, – задумался он. – Обижают бедного только-только совершеннолетнего ребенка.
– А в девятнадцать?
– Обижают бедного давно совершеннолетнего…
– А в двадцать? – перебил его я.
Он задумался, а потом выдал:
– Обижают бедного ребенка, несовершеннолетнего по американскому законодательству!
Ну, этому его точно Вовка научил, юрист хренов!
Наконец собаки нагулялись и подбежали ко мне. Я погладил Барсика по голове, потрепал Мурзика за уши, открывая дверь в подъезд, и чау-чау медленно вошли в подъезд. Вошли-то они медленно, но вот догнал я их только на восьмом этаже.
Слава богу, дверь Вовка не закрыл. Я вполз в квартиру, разулся, бросил носки к стиральной машинке и, пройдя в свою комнату, переоделся, натянув джинсы и первую попавшуюся шведку. Рубашка, правда, оказалась Ромкиной, на размер меньше, но это уже его проблемы… Тем более, что она была настолько помятой, словно по ней топтались слоны…
Вовка поставил на стол на кухне нарубленную огромными кусками колбасу, сыр, полувыжатый лимон (нож, что ли, не мог наточить?), печенье и чай. Дракула, оставшийся в плаще (а я, честно говоря, всегда считал, что плащи – верхняя одежда, которую надо снимать, входя в комнату…), сидел возле окна… Едва я вошел, он окинул меня таким ледяным взглядом, что мне захотелось вернуться в спальню и, если не закопаться под кровать, то, хотя бы, переодеться в фрак или смокинг. Да вот проблема: из единственного френчика, купленного к выпускному вечеру в школе, я уже давно вырос…
Так что, я загнал это недостойное желание поглубже и, сполоснув руки, уселся за стол. Ложка растворимого кофе, две ложки сахара, кипяток… Господи, как я устал!!!
– Это еще цветочки, – мрачно пообещал Черный плащ.
– Оптимистично! – хмыкнул Вовка. – Кстати, может, все-таки скажешь, как тебя зовут?
– Во первых, не «тебя», а «Вас», – интересно, у него рефрижераторов в роду не было? –