Он больше не мог сдерживать слёз. Он должен был крепиться – но как пересилить такое?
– Всё моя вина, – прошептал Юра, и на этот раз Вита не возразила. Он бы сжёг проклятую статью, все свои статьи вместе с редакцией, да что там – отгрыз бы собственные пальцы один за одним, только бы не слышать это молчание.
Наконец Вита заговорила:
– Он позвал дружков. Заставил их смотреть. Кажется, они не очень хотели. Но остались.
Дружки. Наверняка, Лёха Пашовкин по кличке Пэш и Серёга Самотаев, он же Самец. Пал Потовы подручные.
Работая над «Кхмерами», Юра имел сомнительное удовольствие познакомиться с этими джентльменами лично. Подручные Пал Пота подкараулили его средь бела дня во дворе редакции. Вылезли одновременно из перегородившей тротуар чёрной лоснящейся «Бэхи-семёрки». Оба в скрипучих кожаных куртках, и эта деталь была единственной, что придавало дуэту сходства. Пэш был двухметровым белобрысым детиной с мучнисто-бледным круглым лицом, Самец – коренастым коротышкой с выдающейся, словно ковш снегоуборочной машины, челюстью и серой от въевшейся грязи кожей. Контраст делал отморозков почти комичными, но Юре стало не до смеха, когда Пэш перерезал ему путь.
«Шеф передаёт привет», – прогундосил он вместо приветствия, а Самец присовокупил: «Никаких больше статей. Предупреждение первое, оно же последнее. У Пал Пота без шуток». «Ну это ты загнул, ˝без шуток˝», – гоготнул Пэш. Из его подмышки торчала свёрнутая газета – естественно, «Пульс Нежими». Этой газетой он с оттяжкой хлестанул Юру по лицу – тот даже увернуться не успел. Разлетевшись, страницы мёртвыми мотыльками-переростками облепили тротуар. Быки забрались в «семёрку», врубили магнитолу – «О-о, я у-топ-лен-ник!» – и укатили, а Юра, выдохнув, отправился в редакцию дописывать статью.
Всё это промелькнуло в очумелой голове, когда он на ватных ногах пробирался в кухню. Уши пылали. В кухне он загремел дверцами шкафов, утратив всякую способность соображать: где водка? где стакан? что взять первым? зачем он здесь? На глаза попались отпечатки багряных полукружий на белом боку «Юрюзани» – следы Виткиных пальцев. В голове прояснилось.
С бутылкой «Столичной» и гранёным стаканом Юра вернулся в зал. Вита встретила его безучастным взглядом. Он наполнил стакан до половины («Пессимист скажет: ˝наполовину пуст˝, оптимист: ˝наполовину полон˝!») и поднёс к её губам. Вита запрокинула голову и проглотила прозрачную, терпко пахнущую влагу, как воздух, не поперхнувшись. Взор Виты просветлел.
Юра глотнул прямо из бутылки. Водка ошпарила горло и шрапнелью обдала пищевод. Желудок стянуло в узел. Давя спазм, Юра прижал запястье ко рту.
– Я убью его, – промычал он в рукав. Решение пришло внезапно, как вдохновение.
Глаза Виты разгорелись сильнее, а на искусанных губах впервые расцвела улыбка. Мстительная.
«Но как?» – отозвался внутренний голос. Даже если Юра раздобудет ствол и заявится к Пал Поту в коттедж, отморозки окажутся