должен ознакомиться каждый, кто изучает военно-морские дела. Но, к сожалению, он поражен ненавистью к американцам, равносильной мономании. Он хочет выдвинуть против них как можно более сильное обвинение. О
враждебности его работы можно судить по не слишком лестному отчету об образовании молодого американского мореплавания, который можно найти на с. 113 в томе VI его «Истории». На с. 153 он утверждает, что он «беспристрастный историк», и примерно за три строки до этого упоминается, что «американцам может быть удобно выдумывать любую ложь, какой бы неприкрытой она ни была, чтобы приписать себе доблести». На с. 419 он говорит, что капитану Портеру следует верить, «насколько это подтверждается доказательствами (единственный надежный способ, когда речь идет об американце)», – это слишком резкое осуждение правдивости всех соотечественников капитана Портера, похоже, указывает на то, что Джеймс, возможно, был не в том бесстрастном настроении, которое лучше всего подходит для написания истории. То, что он должен быть предвзятым в отношении отдельных капитанов, можно понять, но, когда он совершает бешеные нападки на американский народ в целом, он, как минимум, мешает американцу безоговорочно ему доверять. Его ошибочные заявления тем труднее опровергнуть, потому что они делаются настолько преднамеренно. Это не так, как в случае с Брентоном и Маршаллом, поскольку он действительно считает, что британского капитана
невозможно победить, кроме как по какому-то извращенному особому провидению, ибо никто не говорит хуже, чем он, об определенных офицерах и экипажах. Писатель с несомненными способностями Джеймса должен был прекрасно понимать, что его утверждения во многих случаях были ложными, например когда он искажал донесение Хильяра о потерях Портера или искажал сравнительную силу флотов на озере Шамплейн.
Когда он говорит (с. 194), что капитан Бейнбридж хотел бежать с «Явы» и бежал бы, если бы ему не помешал совет его первого лейтенанта, англичанина-ренегата[9], не имеет большого значения, было ли его заявление вызвано чрезмерной доверчивостью или мелкой подлостью, ибо независимо от того, ущербен ли его ум или его мораль, этого достаточно, чтобы сильно подорвать ценность других его «фактов». Опять же, когда Джеймс (с. 165) утверждает, что Декейтер убегал от «Македонского» до тех пор, пока из-за какого-то чудесного оптического обмана не принял его за 32-пушечный корабль, он просто сильно умаляет ценность своего рассказа. Когда американцы принимают на вооружение абордажные каски, он считает это убедительным доказательством того, что они страдают от острого приступа трусости. На с. 122 он говорит, что «если бы „Президент“, когда он столкнулся с „Бельвидерой“, плыл в одиночку, коммодор Роджерс гиперболизировал бы британский фрегат до линейного корабля и сделал бы все возможное, чтобы его избежать», это дает прекрасное представление о том, какое значение следует придавать различным другим анекдотам, которые он рассказывает о столь поносимом коммодоре
