Можно быть величайшим магом, но для создания комфорта необходимы люди. Крестьяне, которые продадут продукты, ремесленники, которые слепят горшок, скуют нож и сколотят табурет, женщины, которые приготовят еду, соткут полотно и сошьют рубаху…
Вот я и направился к людям. В свою родную деревню. В смысле, в родню деревню своего тела, Самоедовку.
Мой предшественник по телу, Ковкун, был сиротой, жил у дяди на правах батрака. Это и заставило его лезть в опасные развалины – денег на собственное хозяйство батрачеством не заработаешь, а жениться хотелось. Еще и не просто жениться, в грезах парня мелькали то дебелая дочь мельника, то улыбчивая кузнецова дочка. Они, конечно, внимания на него не обращали. Похихикать над его шуткой могли, сидя в компании, а вот погулять за околицей – ни в какую.
К дяде я не пошел. Смысла нет. Вещей у меня ценных там не осталось, радушного приема ждать не приходится. К друзьям Ковкуна, таким же молодым батракам, тоже идти смысла нет. Помочь они ничем не смогут, а особого интереса к общению с ними я не испытывал. Еще заметят, что со мной что-то не так, слухи пойдут. Оно того не стоило.
Я подошел к деревне со стороны огородов.
Нашел нужную хату. Меня интересовал двор молодой, лет двадцати, вдовы. С полгода назад у нее умер муж. Зимой на рыбалке провалился под лед по пояс, простудился сильно и сгорел от лихорадки. Она осталась одна с годовалым ребенком.
По тропинке между картошкой и помидорами я подошел к дому. Окна не светились. Я тихо поскребся в дверь. Потом еще раз.
– Кто там? – испуганный голос изнутри.
– Нетянка, это Ковкун, открой, разговор есть, – вполголоса отозвался я.
Вполголоса – это чтобы в ночной тишине соседи не услышали и собаки не переполошились.
Дверь приоткрылась. В щели показалась женщина, в нижней рубашке, с шалью на плечах.
– Ошалел совсем? Чего приперся? – шепотом заругалась она.
– Пусти, поговорить надо.
Женщина выглянула за дверь, кинула взгляд налево-направо, не видит ли кто?
Пустила.
– Так чего пришел? – зябко переступила по земляному полу босыми ногами.
– Дело есть. Смотри, – я вытащил из котомки и покачал в воздухе амулетом на цепочке.
Амулет был медный, позеленевший от времени. Самый дешевый, какой нашелся в хранилище. Наверное, когда Петор в замке помещения убирал, с трупа какой-нибудь служанки его снял. Если заметит кто – подумает, что простая безделушка, память от родителей или подарок любовника. Более дорогой медальон я побоялся брать, увидят, могут отобрать у женщины вместе с жизнью.
– Это амулет от зачатия и срамных болезней.
– Ты что удумал, охальник?
– Выслушай спокойно. Ты женщина одинокая. Без мужской помощи хозяйство не вытянешь. В этом году еще продержишься, а на следующий тебе надо будет солому на крыше перекладывать, иначе сгниет. Кто поможет? Дров нарубить на зиму, поле вспахать, сена накосить и привезти – везде мужик нужен. Так?
– Ты что ли в мужики мне набиваешься? – заинтересовалась