2
А меж тем, как и предупреждал Николай Васильевич, состав на Казань подали на платформу. На перроне появились первые пассажиры, проводники открыли вагоны и вышли наружу для их встречи. Началась посадка. Всё как обычно, ничего подозрительного. Николай Васильевич, Игнатьев и Семчук, по раздельности обходили состав, и как бы ненароком заглядывали в окна вагонов, делая вид, что им тоже надо ехать. Правда изредка пересекались и дополнительно всматривались в фотокарточку подозреваемого, которая находилась у Николая Васильевича. Освежали память, так сказать. В общем, шла типичная розыскная работа.
Но вот на перрон вышел студент-поэт, и, разумеется, тут же был опознан. А так как его было решено брать с поличным прямо в купе на месте побега, то сейчас его никто не тронул. Поэт вышагивал абсолютно безмятежной походкой, будто душа его была чиста и невинна. Чёрный саквояж был при нём, и смотрелся весьма гармонично с его прочим тёмным одеянием. В какой-то момент поэт остановился, достал билет и как-то грустно обвёл взглядом перрон, словно желая увидеть фигурку провожающей девушки.
Но девичьей фигурки на перроне не оказалось, так что поэт печально вздохнув, подошёл к нужному вагону и предъявил билет проводнику. Ещё мгновение и он уже прошёл вовнутрь. Николай Васильевич и его помощники моментально активизировались; переглянулись и степенно, дабы не спугнуть подозреваемого, направились к вагону. Но вот неожиданность, вдруг из двери вагона появился поэт. Он был уже без саквояжа, зато с папироской во рту, и ловко подкурив её, глубоко затянулся. Отчего Николай Васильевич даже поёжился.
– Ох, уж эта отвратительная привычка курить,… бр-р-р-р,… хотя эти поэты ещё и не такими гадостями увлекаются… – с отвращением подумал он, и подал знак своим помощникам, чтоб те чуток погодили. Брать поэта на виду у всех негоже, вдруг поднимется гвалт. А тем временем сам поэт ещё разок окинул перрон печальным взглядом, нервно затянулся в последний раз, бросил окурок под вагон и направился вовнутрь.
Тут уж Николай Васильевич медлить не стал, подал должный сигнал, и все трое ринулись в вагон. Там всё произошло намного быстрее, чем предполагалось ранее, ведь вскоре ожидалось отправление поезда, пришлось поторапливаться. Впустив в купе вперёд себя Игнатьева и Семчука, Николай Васильевич занял позицию у двери, пригородив путь к бегству, и в полголоса, не поднимая всеобщего шума, объявил студенту о претензии к нему.
– Вы, господин учитель, литератор, являетесь фигурантом весьма щекотливого дела, об избиении и похищении одновременно,… а потому вас велено немедленно задержать и доставить в участок… – в несколько произвольной форме заявил он, и добавил, – ведите себя тихо и покорно. Мои помощники вооружены,… и если что, будут стрелять на поражение… – уже скорее для острастки, чем для серьёзных действий заученно произнёс