– Господи, что я доложу государыне? – к сидящему на березе Данилову бежал, заламывая руки давешний мой учитель танцев, которому было поручено в максимально сжатые сроки устроить праздник, посвященный моему обручению. – Что я ей скажу? Что на столь грандиозном празднике не будет ни петард, ни шутих?
– Да целое почти все, две всего взорвались, – огрызнулся Данилов. – Нашли за что переживать. Будут завтра и шутихи, и фейерверк такой, что все гости обзавидуются. Но только тогда все это будет, если вы меня с этой проклятущей березы снимите, и не дадите сбить меня сапогом или срубить березу, чтобы я вместе с ней свалился.
– Ишь, как заговорил, – Румянцев всем своим видом изображал восхищение. – А когда фонари ронял, да рядом с порохом, наверное, так не верещал.
– Если по вашим словам судить, Петр Александрович, то мнение можно сложить, будто я нарочно это сделал.
– А я не знаю, – развел руками Румянцев. – Может и нарочно. Сюда как раз окна спальни его высочества выходят, так что, может, ты дурное какое дело задумал?
– Да окститесь, Петр Александрович, что вы вообще такое говорите? – похоже, что этот Данилов обиделся. – Как вы вообще даже подумать могли о таком?
– Господа, что здесь произошло? Я слышал выстрелы? – ненавидевший иностранные языки Петька только фыркнул, услышав французскую речь, и демонстративно отошел в сторону, предоставляя Гюнтеру вести переговоры к подходящему к их развеселой компании французом. Этот француз прибыл сегодня, практически сразу, за Марией и отвлек часть внимания двора на себя, что позволило мне, наконец-то, поговорить с невестой.
***
– Что это интересно за крендель? – тихо проговорил я, после того как меня притащили в тронный зал, даже не объяснив, что происходит, и вежливо попросили сильно не артачиться, а составить тетке компанию, развалившись на втором троне. Притащил меня Штелин, догнав по дороге к комнатам Марии, куда я шел, чтобы уже поговорить, потому что ее слегка пришибленный вид мне не слишком понравился.
Штелину позволялось куда больше, чем многим другим, поэтому я и не возражал слишком уж сильно. Одно меня удивляло, а не много ли чести какому-то посланнику?
– Месье Грибоваль является уполномоченным посланником ее величества Марии Терезии. – Шепотом объяснила мне Мария, которая обнаружилась здесь же в тронной зале, куда ее приволокли даже раньше меня. теперь она стояла строго за моим малым троном, а ее невысокий рост позволял нам обмениваться ремарками, не привлекая особого внимания.
– Ну, и что? – я даже удивился. – И что, что он является чьим-то посланником? У нас таких посланников – дагестанскую свадьбу можно организовать, почему все так напряглись и засуетились?
– Я не знаю, ваше высочество, я недавно приехала, – в голосе Марии прозвучал еле сдерживаемый смех. Я покосился на нее и увидел, что хоть личико остается невозмутимым, в глазах то и дело проскальзывают искорки, делая их еще выразительнее. – Но, думаю, что дело все