Женщина осторожно опустилась на колени рядом с открытым ларем, запустила в него руки… Платья. Тяжелые сарафаны из атласных тканей, расшитые золотом и серебром, украшенные драгоценными камнями. Рубашки тонкого льна. На дне – изящные туфельки, которым больше походило определение из Гоголя «черевички» и алые сафьяновые сапожки.
Странно, конечно, все это.
Тут кто- то что- то про плен говорил. Похищение как- то трудно сочетается с подобными нарядами.
Или они от прошлой хозяйки комнаты остались?
– А… – Маша оглянулась на дверь и поняла, что она так до сих пор и не знает, как обращаться к охраннику. Нет, понятно, что по канонам жанра тут необходимо что- то вроде «эй ты, чудище окаянное», но с другой стороны диковинное создание сидит себе спокойно на створке, гадостей никаких не делает… Он же виноват, что его охранником создали…
А уж в том, что его именно «создали» сомнений не было.
– Тебя как зовут?
У чудовища от удивления даже морда вытянулась:
– Что?
– Звать тебя как?
– Куда звать? – настороженно поинтересовался охранник.
Маша тяжело вздохнула и попыталась изменить вопрос:
– Обращаться к тебе как?
– Зачем мне в кого- то обращаться? Что я, шишкун какой? – возмутился тот.
– Имя у тебя есть?
– Зачем оно мне?!
Тут, пожалуй, стоило остановиться, но Маша решила, что раз уж она начала, то надо идти до конца.
– Значит, нету… Я буду звать тебя Васей! Будешь Васенькой? – откуда это имя пришло на ум, женщина и сама не знала. Но в первый раз оно вдруг само прыгнуло на язык, а второй – произнеслось лишь потому, что останавливаться уже было поздно.
– Вас- с- сьяа… – как то долго и тягуче произнес охранник. Запнулся и вновь повторил: – Вас- с- съяа…
От свиного пятачка пошла в стороны тонкая светящаяся золотом спираль. Она кружилась и увеличивалась в размере, захватывая все большую площадь…
– Вас- с- съяа… – басовитый голос звучал колокольным перезвоном. Он одновременно был настолько громок, что его, наверное, было слышно, на другом конце вселенной, и, в то же время, настолько тих, что вряд ли покинул пределы этой комнаты…
Полыхнула яркая вспышка…
Проморгаться Маше удалось минут через пять, не раньше. На миг она даже испугалась, не спалила ли она себе сетчатку, но, к счастью, похоже, дело обошлось без излишнего травматизма.
Дверь была пуста. Резьба, украшавшая ее еще несколько мгновений назад, пропала, и сейчас створка была абсолютно гладкой.
В древесине Маша особо не разбиралась, но сейчас, глядя на гладкую темную поверхность, почему- то вспомнила определение «мореный дуб». А может, это и не дуб был, а какое- нибудь фейхуа…
Впрочем, Орловой было не до того, чтоб разбираться в том, из чего же собственно была изготовлена дверь. Хотя бы потому, что сейчас у молодой женщины были более насущные проблемы: например, нужно было разобраться, что за существо,