Глава 1. Любимая работа, черт бы ее побрал!
Вместо введения
Я иду по нашему Керамику, вокруг меня люди, машины, дома, все как обычно.
Керамик – так в просторечье называется наш район, Керамическая улица в городе Балашихе, где расположен наш Центр, наш УКЦ. Полное название – Учебно-кинологический центр «Собаки – помощники инвалидов».
– Ой, какая же ты умница, какая же ты красавица! – раздается почти над ухом. Это не мне. Это моему четвероногому спутнику. Я привыкла к тому, что люди разговаривают с собакой, не замечая меня. Этому феномену нет объяснения. Иногда представляю себе, что будет, если она заговорит с ними человеческим языком. Но, к счастью для всех, собака просто виляет хвостом и улыбается прохожим. Собаки умеют улыбаться! Морда лабрадора очень выразительна. Мой четвероногий ученик – будущий партнер незрячего человека. Он сейчас учится. Пусть будет он. Хотя вполне может быть и она.
Многим, кто видит нас на маршруте, а именно так называется наш путь, думают, что мы просто гуляем. Я часто слышу: «Какая у вас замечательная работа – гуляете весь день на воздухе, да еще с собакой». Я согласна – работа у меня замечательная. С виду абсолютно незаметная. Я хожу с собакой по многу часов в день, порой проходя больше полутора десятка километров, шагомер обычно сдается на 16 тысячах шагов, и собака при этом вовсе не гуляет. Она меня ведет. Ведет по маршруту от одного ориентира до другого, от начального к конечному, при этом останавливаясь на каждом препятствии и выполняя все нужные повороты, следя за тем, чтобы я не задела ничего, не ударилась о припаркованные машины, не прошла по колодезным люкам. И еще во множестве ситуаций, что встречаются на маршруте, дает мне возможность сориентироваться и остаться в живых или не покалечиться.
А еще она будет уметь подавать упавшие предметы, например, варежку, выпавшую из кармана, или ключи, найти которые зрячему человеку не составит проблемы, а вот если он не видит – задача, особенно на улице, практически невыполнимая. А еще… впрочем, все это впереди. Ей надо всему этому научиться. Пока мой пес идет по маршруту, радостно виляя хвостом, иногда пытаясь познакомиться с прохожими, заглядываясь на встречных собак и кошек, и, если его вовремя не остановить, может ухватить что-то съедобное или условно съедобное на дороге. Он еще не знает, какая служба ему предстоит. Он просто рад тому, что его вывели на маршрут и есть возможность размяться, посмотреть на окружающий мир и, может быть, немного погулять, если я, тренер-дрессировщик, дам ему такую возможность.
Для меня эта история началась, когда я окончила сельхозтехникум. Я, московская девочка, с детства бредила лошадями и вставала в четыре утра, чтобы к шести быть на ипподроме, единственном месте конца семидесятых – начала восьмидесятых, где можно было покататься верхом. Лошади были для меня всем на свете, и я мечтала работать с ними.
Я со своей неразлучной подругой уехала из Москвы, поступила в техникум ради этих самых лошадей, чтобы, окончив его, понять, что лошадей для нас ни в Подмосковье, ни в ближайших к нему областях нет, а там, где они есть, нас вовсе не ждут с распростертыми объятиями. Тогда еще был Союз, еще было распределение молодых специалистов, после учебы ты должен был ехать по направлению в хозяйство и честно отработать там три года за то, что государство тебя обучало. Это было, скорее, хорошо, хотя имело и свои минусы. Но работа была реальной, и молодых специалистов должны были не только обеспечить работой и зарплатой (что сейчас далеко не всегда одно и то же!), но и жильем. Вышло так, что мы остались без распределения и поэтому, вначале обрадовавшись, ринулись искать себе работу с лошадьми, а потом, отчаявшись, были согласны и на обычную ферму. И я до сих пор благодарна усталой тетеньке из агропрома Московской области, которая, вопреки нашей готовности ехать куда скажут, отправила нас посмотреть на «школу собак» в Купавне, куда мы в конце концов и получили распределение.
Сейчас даже немного смешно, ведь мы не собирались там оставаться – у нас было направление в институт. Но судьба распорядилась по-своему.
Купавна. Полное название – Республиканская школа восстановления трудоспособности слепых и подготовки собак-проводников, сокращенно – РШВТС и ПСП. Огромная территория, вольеры на 80 собак и штат из 17 тренеров, состав которых постоянно менялся. Оставались лишь те, кто любил собак и любил работать с людьми. С людьми, которые остались без зрения. Эта часть работы отпугивала многих из тех, кто хотел работать только с собаками.
Собаки. Я их, конечно, любила больше, чем коров, но никогда не мечтала связать с ними жизнь. В отличие от тех, кто работал здесь по нескольку лет и уже не мыслил себя по-другому. Эти люди – как золотой песок, намытый из тонн пустой породы. Текучка была огромная, но те, кто остался, и составляли костяк тренерского состава. Именно эти люди стали причиной того, что я не пошла в ветакадемию, а потом поступила в институт заочно, оставшись в этой профессии навсегда.
Когда нас принимали на работу, ветврач, по совместительству старший методист, сказала, внимательно глядя в глаза: «У нас план. Одиннадцать