Глава третья
Любовь и грани смерти
Ангелина влюблялась часто даже в детстве. В какой-то момент я понял, что мне не нужно ее останавливать, все в ней должно сформироваться само. В итоге в шестнадцать лет она была умна не по годам, но тяжело травмирована психически. Никто этого не понимал, только я. Однажды она наглоталась таблеток. Специально. Из-за любви. Я не стал ее останавливать, честно говоря, таблетки были не опасны и моей подопечной в конце концов даже не потребовалось промывание желудка. Но тогда ей стало по-настоящему страшно. Дома она тогда была одна. Ее парень пришел, когда она уже спала. Ангелина услышала его голос, вскочила с кровати и как подкошенная рухнула на пол. К счастью, ее успели поймать. Дальше начались галлюцинации: ей мерещились вороны, сидящая в углу смерть… Потом у нее отнялись ноги. В общем, матери она здорово потрепала нервы. Впрочем, для реализации предназначения матери такая встряска была нужна, так как она много работала и не уделяла младшей дочери должного внимания.
Но винить ее за это не стоит, так как подобный образ жизни сформировал и у матери, и у дочери определенные линии поведения. На тот момент возможные сценарии устраивали меня полностью.
Мне было необходимо показать Ангелине, что шутки со смертью могут закончиться плачевно. Да и не шутки это вовсе. Ведь, если душа уйдет из жизни раньше положенного срока, к тому же не в результате самопожертвования, она может на неопределенное время затеряться в других слоях этого мира и, чтобы наконец найти выход, побыть букашкой, деревом, червяком. В общем, помыкаться, пока не пройдет все стадии эволюции заново. Вообще самое страшное наказание за отступление от своего предназначения – это оказаться запертым, скажем, в дереве, которое