Около Парнаса и вблизи Голгофы. Юрий Безелянский

лень почему-то поехать,

      Прилёг на часок на диван.

      Тоскливо, и мне не до смеха.

      Пойти, что ли, мне в ресторан.

      Ну, выпьешь, ну, может, напьёшься.

      А дальше? Опять та тоска.

      Как рыба, об лед ты всё бьёшься,

      До дела тоскует рука.

      Но что же, ну что же мне делать?

      Как загнанный зверь, лишь мычу,

      И в мыслях какая-то мелочь,

      Поверьте, что я не шучу.

      Возьму вот иголку и нитку,

      Схвачу за горло тоску,

      Зашью я в мешок её прытко,

      Чтоб больше она ни гу-гу.

      Довольный таким решеньем,

      Попробовал исполнить его

      И принялся с жаром и рвением

      Исполнить своё торжество.

      Но скука-тоска похитрее, —

      Схватила за горло меня.

      Как видно, она посильнее,

      И я, задыхаясь, кляня,

      Задушен вконец я тоскою…

Январь-февраль 1953 г., не студент, а всего лишь абитуриент, без настоящего дела, отсюда и непроходящая тоска

      Тоска с надеждой пополам

      Ветер, ветер гуляет по воле,

      Стонет и плачет нудный мотив.

      Я же тоскую по собственной доле,

      Горестно руки свои заломив.

      Где же ты, радость, счастливая, светлая,

      Радость труда, настоящей любви?

      В думах по-прежнему тайна заветная,

      Бешеный клокот в крови.

      Да, я, как прежде, был и так остался,

      В поисках счастья, как кошка, метался,

      С горькой надеждой в груди.

      Думал, что ждёт впереди…

      Сердце. Сердце всё бьётся сильнее,