По-прежнему не глядя на Одраде, Тараза заговорила:
– Знаешь, что при сравнении тысячелетий, прошедших до эпохи Тирана, с временем, протекшим после его смерти, поражает резкое уменьшение числа крупных конфликтов. Со времени смерти Тирана количество таких конфликтов составляет менее двух процентов от числа конфликтов в предшествующие эпохи.
– Насколько нам это известно, – поправила Верховную Мать Одраде.
Тараза быстро взглянула на Одраде и снова опустила глаза.
– Что?
– Мы не знаем, сколько войн произошло вне известных нам пределов. Есть ли в твоем распоряжении статистика Рассеяния?
– Конечно нет.
– Смысл твоих слов заключается в том, что Лето удалось усмирить нас, – сказала Одраде.
– Ну, если тебе угодно так считать, – протянула Тараза и уставила маркер в какое-то место на невидимом Одраде дисплее.
– Может быть, в этом есть некоторая заслуга нашего возлюбленного башара Майлса Тега или его талантливых предшественников? – спросила Одраде.
– Мы специально подбирали этих людей.
– Я не вижу смысла в этой военной дискуссии, – заявила Одраде. – Какое отношение она имеет к нашей проблеме?
– Есть люди, которые думают, что мы хотим совершить отвратительный переворот, чтобы вернуть мир к состоянию, в котором он пребывал до Тирана.
– Вот как, – Одраде презрительно сжала губы.
– Некоторые группы Заблудших Созданий продают оружие любому, кто хочет или может его купить.
– А конкретно?
– На Гамму рекой течет самое современное и сложное оружие и нет никаких сомнений в том, что тлейлаксианцы разрабатывают еще более отвратительные его образцы.
Тараза откинулась на спинку кресла, помассировала виски и заговорила тихим, почти задумчивым голосом:
– Мы полагаем, что принимаемые нами великие решения зиждутся на высоких принципах.
С этим Одраде была согласна, она и сама давно это поняла.
– Сомневается ли Верховная Мать в праведности Бене Гессерит?
– Сомневаюсь? О нет. Но я испытываю какую-то фрустрацию и подавленность. Мы всю жизнь не покладая рук работаем ради этих чистых целей, но чего мы достигаем в конце? Мы видим, что многие дела, которым мы посвятили всю свою жизнь, явились результатом мелких решений, родившихся в результате стремления их авторов к личному комфорту, решений, которые не имеют в своей основе ничего общего с теми высокими идеалами, для осуществления которых мы живем и трудимся. В действительности же ставкой являлись светские рабочие соглашения, удовлетворявшие мелкие потребности