– Да что тебе нужно- то?! – взвыл Росперт, когда компания вышла от очередного оружейника.
– Мой кацбальгер! – зло обронил его приятель. – А его, между прочим, один придурашный рейтар продал за бесценок.
Барнхельм молча проглотил шпильку.
Честно говоря, шварцрейтар уже решил, что Оффенбах никогда не выберет себе меч – так и отправится на контракт безоружным. А что? Дешево и сердито. Безоружный рейтар. Не тычет во врагов всяческими острыми предметами, а всего лишь выпускает на прогулку «кисю». После этого, правда, самого «безоружного рейтара» можно хоронить, но это уже издержки профессии.
К удивлению Росперта, разноглазый вдруг шагнул в двери крохотной лавчонки, притаившейся за углом. Сам шварцрейтар никогда бы и не заметил это заведение, тем более, что у него даже вывески не было, а потому внутри, за покрытой плесенью дверью, могло быть все, что угодно.
Как ни странно, там действительно оказалась оружейная лавка. И вполне даже приличная, чего от нее совсем нельзя было ожидать. Отполированные мечи, развешанные на стенах, разбрасывали в разные стороны солнечные зайчики. Острые кинжалы, разложенные на прилавке, радовали взгляд. А стоявший у дальней стены продавец как раз пробовал пальцем остроту крохотного валета.
Увидев вошедшую в лавку троицу – Кайо, памятуя о вспышках в глазах ландскнехта предусмотрительно держался сзади – купец шагнул вперед:
– Доброе утро, господа! Что Вам угодно?
– Пока смотрим, – флегматично отозвался Мадельгер, окидывая взглядом выставленные мечи. Один привлек его внимание, и разноглазый потянулся к отсвечивающему голубым светом клинку.
– Осторожней! – торопливо предупредил его хозяин. – Ценная вещь! Больше трехсот лет!
Пальцы сомкнулись на холодной рукояти. Ландскнехт взвесил полуторник в руке: полностью прозрачный меч имел хорошую балансировку:
– Стекло, что ли? – фыркнул Мадельгер, сам прекрасно понимая, какую чушь он несет: во- первых, это будет слишком дорого, а во- вторых, материал слишком хрупкий.
Под сердцем недобро зашевелилась саламандра.
– Как можно! – оскорбился купец. – Лед! Создан самим Олафом – изгнанником, перед возвращением в фьорды!
Оффенбах покосился на него: чем хорошо храмовое образование, так это тем, что тебя с пяти лет заставляют зубрить генеалогию и биографию всех более ли менее знаменитых личностей. И вот это самое образование, вкупе с отличным знанием собственного семейного древа, в полный голос заявляли, что лавочник врет на голубом глазу. Ну, не был Олаф – изгнанник колдуном. Да еще и отдельный вопрос, вернулся ли он во фьорды… А значит, это странное изделие, ну, никак не может иметь столь длительную историю!
А продавец продолжал нахваливать свой товар:
– Вижу, господин ландскнехт, разбирается в оружии, – Мадельгер пока что не успел сменить цветастую