«И хоти будет тебе, дочка, про то и до крови пострадати, и ты бы пострадала, а того бы еси (измены православию) не учинила», – наказывал Иван III Елене перед ее отъездом в Литву. Ибо обращение Елены Ивановны в католическую веру привело бы к ослаблению ее связей с Москвой, что не входило в планы Ивана III. Хотя для самой молодой княгини это было бы существенным облегчением жизни в чужой стране, ее вполне сознательно обрекли на множество страданий и унижений, вместо подобающих ей почестей и спокойной жизни.
Бракосочетание состоялось в 1496 году, причем обряд венчания происходил дважды: сначала по православному чину, а затем – по католическому. Так что и в замужестве Елена Ивановна осталась в «греческом законе», т. е. православной.
По договору, заключенному одновременно с бракосочетанием, в Литву вместе с княгиней Еленой прибыли некоторые знатные бояре и боярыни, но они вскоре были отосланы. Русская княгиня оказалась в Литве почти в полном одиночестве. Сближению с литовской аристократией мешало различие в вероисповедании, поменять которое Елена не хотела, помня о наказе отца.
«Полны меня в животе не будет, то и отца своего наказ забуду», – писала она отцу в одном из писем. Елена Ивановна сумела поставить себя в новой среде с тактом, присущим истинному политику, и с достоинством, соответствующим ее высокому рангу. Одному Богу известно, каких душевных сил это потребовало от молодой женщины.
Для того чтобы не отдалиться от московского двора, Елена Ивановна установила регулярную личную переписку и посылку «посольств» на родину, а великий князь всея Руси Иван III сообщал дочери о своих планах («тобе то да ведомо было»)
«Служебница и девка» Ивана III, как Елена Ивановна сама себя первоначально называла в письмах и посольских речах, оставила о себе память как об умном политике и в русских актах, и в литовских метриках. Переписка литовского и московского дворов 90-х годов XV в. позволяет говорить о влиянии Елены Ивановны на решение важных для России внешнеполитических вопросов в нужном для Ивана III направлении.
Уже осенью 1497 года Елена пожаловалась отцу, что муж не наделил ее желаемыми волостями и ей пришлось на собственные, полученные в приданое деньги покупать имение Жагоры. Иван III рекомендовал дочери быть настойчивее в своих просьбах к мужу, касающихся земельного имущества («и ты говорила бы с ним от себя, а не моею речью»), и требовал от нее точной информации о результатах этого дела («мне бы еси во всем отказывала»).
Елена была умной, тактичной и самостоятельной женщиной, но все эти качества наталкивались на ожесточенную ненависть панской рады к «московитке». Был еще один деликатный момент. Приданое,