– Уж сколько лет эта заварушка тянется! – упорствовал отец.
– У меня более насущные известия! – Лайсве еще раз попыталась привлечь их внимание, но на нее снова шикнули.
Кейл отвел взгляд, словно собирался сообщить огорчительную весть.
– Дослушай! Совет все силы направляет на подавление мятежа и наведение порядка на подвластных территориях. Тебе не смогут выделить ни одного воина.
– Но это не ради моего развлечения! – возмутился отец. – Гулей надо добить сейчас, иначе снова расплодятся, и все наши жертвы будут напрасны.
Кейл бессильно развел руками.
Почему отец не мог хоть на миг забыть о делах ордена, чтобы позаботиться о близких? Ведь завтра их может и не стать!
Сжав кулаки, Лайсве закричала:
– Вельва у ворот!
Пламя свечей померкло. Стемнело и похолодало, точно на кладбище. Утихли музыканты, плясуны испуганно замерли, разговоры истлели. Все взгляды устремились на Лайсве. Даже неунывающий Вейас побледнел и подобрался ближе.
Раздались тяжелые шаги, отражаясь эхом в высоких каменных сводах. Скрипнули двери. Присутствующие обернулись к выходу.
На пороге показалась невысокая коренастая фигура в темном балахоне. Капюшон отлетел на спину, взметнулись жидкие седые волосы. На изрезанном морщинами лице полыхнули слепые белесые глаза.
Гости словно по команде сдавленно выдохнули и посторонились. Старуха продвигалась вперед точно улитка, шаркая и отбивая узловатой клюкой монотонный ритм по полу. Никто не смел преградить ей дорогу.
Отец неестественно выпрямился, закрыв Лайсве собой и схватив Вейаса за руку.
– Артас Веломри, почему твои стражники не пускали меня на праздник? – прохрипела вельва, остановившись у возвышения для хозяйского стола. – Неужто совсем старые порядки забыли? Или возгордившимся охотникам уже и дела нет до божественной воли? Она нас породила – она и убьет.
Как хорошо, что вельва не слышала их святотатственные речи. Богов, может быть, и нет, но горевестницы способны такую судьбу напророчить, что потом вовек не расхлебаешь.
Отец вздрогнул.
– Чего ты хочешь, старуха?
Кейл подался вперед, намереваясь встать между другом и вельвой, но стоило ей лишь поднять на него слепые глаза, и он отшатнулся.
– Как и всегда: огласить волю богов.
Отец оттянул воротник и сглотнул.
Голос вельвы возвысился и бичом хлестнул по каменным сводам:
– Ветер велел, чтобы твой сын отправился в Нордхейм и добыл клыки вэса.
Вейас едва слышно присвистнул.
Нордхейм? Но из ледяной пустыни на краю света никто не возвращался. И что за вэс?
Лайсве взяла брата за свободную руку, приободряя.
Гости не смели даже шелохнуться, не то что заступиться за Вейаса. Вельвы всегда появлялись в преддверии лиха – не обыденной смерти, а голода, засухи, нашествия или мора. Поэтому их прозвали горевестницами и боялись даже сильнее