Широко размахивая руками, Илья заорал:
– Стой-стой-стой! НЕЛЬЗЯ!
По лицу водителя прошла волна ужаса. Руки побелели от напряжения. На долю секунды Илье показалось, что водитель хочет выломать руль из гнезда.
Илья и машина разминулись в каком-то метре друг от друга.
Внедорожник, разразившись обиженным ревом, помчался дальше, а Илья, хрипя и задыхаясь, подхватил девочку. «Картонка» на поводке послушно прыгнула следом за ними.
Ноги, и без того натруженные пробежкой, заплелись, и Илья растянулся на траве, едва успев выпустить малышку из рук. В груди словно работал злой паровой молот, намекая, что разнесет всё на кусочки, если Илья сейчас же не продолжит двигаться. Илья застонал, понял, что лучше не стонать, а глубоко дышать, и с дрожью во всём теле встал на колени.
– Что… Господи… Ты хоть понимаешь, что… что поводок могло намотать на колесо, глупышка?
«Глупышка» явно не понимала. Она смотрела тем же задумчивым взглядом.
– Он воскреснет? – внезапно спросила девочка.
Илья перевел недоумевающий взгляд на «картонку» и понял, что в прошлой жизни та была оранжевым померанским шпицем. Таких еще называют «гномьими» из-за их крошечного размера. Только теперь пушистая собачка напоминала медвежонка, который объелся красного варенья и которого почему-то не раздуло от лакомства, а ровно наоборот. В сущности, в этой плоской штуковине не осталось ничего, что можно было бы воскресить или передать на заготовку таксидермисту.
– Нет, глупышка, твоя собака не воскреснет.
– Но Нарис должен, дядя, – заупрямилась девочка. – Должен, и всё тут! У него даже секретное имя есть.
– И какое же? – спросил Илья, хотя был уверен, что кличка бедного животного только что прозвучала.
– Феникс. И теперь он воскреснет, правда?
Всё это казалось таким нелепым и смешным, что Илья чуть не расхохотался. Правда, смех всё равно получился бы вымученным, как у человека, что раз за разом рисует муравейник, но выходит почему-то кучка свежего, крошащегося дерьма.
– Тебе лучше пойти к маме и рассказать об этом, малышка.
– К маме?
– Да. У тебя ведь есть мама? Ты слишком маленькая, чтобы гулять одна, и мама должна это понимать.
Девочка задумчиво посмотрела на бело-синее небо, потом сделала еще один глоток из пакетика. Это было самое обыкновенное клубничное молоко – сладкое и в меру розовое, изготовленное на местном предприятии «Молокозавод Петрокам».
– Мама говорит, это молоко вкусное. А я считаю, что оно – дьявольски вкусное. Куда вкуснее, чем раньше.
Слово «дьявольски» она произнесла как «дявоськи», но Илья прекрасно ее понял. Он наконец-то поднялся с колен и распрямился. Сердце в груди понемногу успокаивалось, обещая не долбить по ребрам, если Илья в свою очередь пообещает не выпрыгивать