В последние годы они часто слушали лялькины рассказы о героях ее программы. Нередко шутили, что нужно, наконец, как-то «монетизировать» желание некоторых из них заполучить возможность общаться с ней уже вне рамок телестудии. Причем в функции, когда она то ли психотерапевт, то ли коуч, то ли гетера разговорного жанра, то ли исповедник в юбке. Дамы они все были не юные, вокруг пятидесяти. Со своими историями и житейским опытом. На семерых у них был один реальный муж – муж Лейлы, юрист, интеллектуал, с юмором, «царь зверей», как они его называли в шутку, как единственного мужчину их маленького сообщества, в котором также имелись дети и внуки. К счастью, у детей своя жизнь.
Собственно, фигурой, которая их невольно объединила, оказалась именинница. Это она отобрала их из массы встречавшихся на жизненном пути особ, приблизила к себе и перевела в статус подруг. Ну, а уж они сами собой передружились. Кстати, опровергая тезис о невозможности женской дружбы. Женская дружба реальна, если не надо делить одного мужчину. К счастью, такого горя с ними не случилось. Пока не случилось.
В тот памятный день Миру буквально несло, она фонтанировала идеями. Ростом не выше среднего, с прекрасной фигурой, поднабравшей в последние годы парочку килограммов, она умудрялась при своих минимальных финансовых ресурсах выглядеть эффектно, предпочитая гардероб в стиле унисекс. Вот и теперь на ней были широкие брюки в клетку и блуза рубашечного кроя, легкие ботиночки со шнурками без каблука. Все в коричнево-бежевых тонах. К мириной лысой голове с татуировкой сзади они привыкали долго. Что поделать? Подруга экстравагантна. Жгучая брюнетка с зелеными глазами в какой-то момент превратилась в даму с совершенно лысым черепом. Причем, осознанно, добровольно, приукрасив правильной формы гладкий овал замысловатой тату на затылке. В тот год, когда Лялька выпала из круга их общения, у Миры случился бурный роман с молодым (лет на десять моложе) человеком. Оказался буддистом, богемным, что-то где-то рисовал и даже выставлялся, причем в столицах. Дамы пережили шок. Но Мира, когда ее сын Петька стал на ноги, казалось, наверстывала все то, в чем в предыдущие годы себе отказывала: позволила