Тот махнул рукой, и его воины, зашептавшись, скрылись из поля зрения Нагиля. Сесть он не мог, не было сил, и смотрел на Дэквана снизу вверх, едва хмурясь.
– У вас был приступ, – начал тырсэгарра, подбирая слова, такого раньше с ним не случалось. – Лихорадка, болезнь, номверу [29]. С вас чешуя слезала, словно со змея, меняющего кожу.
Нагиль прислушался к себе и понял, что кроме слабости мышц и ломоты в костях его беспокоит еще кое-что. Отсутствие голосов. Дракон молчал, будто сгинул, упокоился на дне его дань-тяна, укрылся так глубоко, что почти не ощущался в теле. Такого никогда не бывало прежде – и потому пугало сильнее неспособности двигаться и говорить внятно.
– Не понимаю, – выдавил Нагиль, слова с трудом поднимались вверх по горлу и выплевывались с густой солёной слюной. Его ранили? Откуда кровь?..
– Я тоже, ёнгданте, – серьёзно кивнул Дэкван и протянул воду в походной миске снова. Нагиль припал к глиняному краю, сделал несколько глотков талой воды. – Вам бы выпить травы Чжихо или настой от Лан. Но тут нет ни трав, ни шаманки, и я больше ничего не могу для вас сделать, генерал.
– Тебе и не нужно, – отрезал Нагиль, злясь на Дракона за неизвестность, в которой тот его оставил. – Это не твоя вина, что я…
– Я и не беру её на себя, – возразил Дэкван быстро. – Но вам нехорошо, генерал. И моя задача вернуть вас в строй, пока не случилось страшное.
– Пока я не умер?
Вопрос повис в воздухе. Дэкван нахмурился и кивнул: должно быть, раздумывал над этим всю долгую ночь. Открытое небо над головой, в расколотой башне, светлело: занимался рассвет.
– И пока нас не поймали люди Империи, как изменников, – добавил тырсэгарра. – И пока не поняли, что мы – что вы, ёнгданте, – разрушили древнюю святыню, которой в чужой нам стране поклонялись, как мы поклоняемся храмам стихий.
Мер’тонъ. Этого Нагиль боялся больше всего в моменты, когда терял разум в теле Великого Зверя: что тот, ощутив свободу от оков человеческого сознания, вырвется из тела Нагиля чудовищем, которым его считают, и сожжёт города, как уже бывало, и разрушит дворцы, как уже случалось, и обречёт на страшную смерть людей, своих и чужих.
Как уже делал прежде.
– Это Дракон? – спросил Нагиль, ткнув в небо слабой рукой. – Сломал тысячелетнюю Великую стену?
– Только сторожевую башню, – ответил Дэкван. – Людей здесь уже не было, но, думается мне, сюда придут сегодня же и найдут мёртвых у подножия стены. И остатки восточной заставы, которую те охраняли.
– Значит, надо уходить. Возвратиться назад, в Чосон, пока не поздно.
Дэкван вздохнул и вновь опустил голову. То ли не мог, то ли не хотел смотреть на Нагиля. Дракон молчал, остывший, ослабленный после приступа, о котором Нагиль почти ничего не помнил, но, если бы Великий Зверь мог говорить, он бы сказал: «Слабый ты человек, Мун Нагиль. Дракон Дерева не