– Хм, нет. Ты можешь идти куда хочешь, а чемодан твой пока побудет у меня. Рассчитаешься за ремонт антиквариата, тогда и вещи заберешь.
Ираида Соломоновна захлопнула чемодан, застегнула замки и сунула его под кровать.
Марина вышла из парадного и остановилась в растерянности. Куда идти? Денег у нее оставалось немного, только-только дотянуть до даты отцовского перевода. А сколько придется отдать бывшей хозяйке, чтобы выкупить чемодан? Позвонить отцу, попросить помощи? А как же ее самостоятельность и независимость? Что придется выслушать от отца? Была бы жива мама, она бы все поняла. Марина вспомнила о маминой подружке и позвонила ей.
Анна Антоновна отнеслась к девушке сочувственно:
– Конечно, Мариночка, приезжай. Буду рада с тобой познакомиться. Вместе что-нибудь придумаем.
Анна Антоновна Гусева жила недалеко, в районе Пяти углов. Вскоре Марина оказалась в классической питерской коммуналке.
Семья маминой подруги занимала две комнаты и состояла из нее, ее мужа и двоих сыновей. Маленькая, проходная комнатушка служила одновременно гостиной, столовой и учебной комнатой мальчишек. В большой комнате находилась спальня с двухъярусной кроватью для сыновей и супружеским ложем родителей, отгороженным затейливой китайской ширмой.
Кроме Гусевых в квартире проживало еще три семьи. На общей кухне теснились две газовых плиты и четыре разнокалиберных стола, над ними громоздились какие-то допотопные полки. Кафельная плитка местами выкрошилась, стены окрашены грязно-зеленой краской. Зато высоченные потолки украшала роскошная, прямо-таки дворцовая лепнина. Из центра розетки вместо люстры свисала лампочка на длинном шнуре. В ванной с такими же щербатыми полами и зелеными стенами под потолком висели четыре таза, вокруг мутного зеркала в старинной оправе приколочены четыре полочки с мыльницами и прочими умывальными принадлежностями. Весь этот коммунальный антураж показался Марине странным, неприятным. Неужели в самом парадном городе страны люди по-прежнему живут так же неустроенно, как сто лет назад? Что-то ей эта экзотика не очень…
Анна Антоновна отнеслась к дочери подруги радушно, пригласила к столу, к семейному ужину. Остальные члены семьи приняли ее доброжелательно-равнодушно. Выслушав рассказ Марины о случившейся с ней неприятности, Анна Антоновна успокоила девушку:
– Не расстраивайся, дорогая. Конечно, мы тебя приютим на первое время, а там видно будет. Может, после зимней сессии в общежитии местечко освободится. А пока устроишься на этом диване. Нет-нет, никаких денег я не возьму. Бедная Аллочка, бедная моя подружка! Так рано ушла из жизни! Такое несчастье! Так мы с ней и не повидались… Всё собирались, всё планировали. То одно мешало, то другое. Кто ж знал…
Питаться будешь с нами. Если хочешь, можешь продукты покупать, приносить в общий, так сказать, котел. Мне готовить что на четверых, что на пятерых – какая разница? А что касается этой мегеры Ираиды, то пусть сначала вернет деньги за две недели проживания. Ты ведь заплатила за месяц