– Быть не может, – наконец, произнёс он и, с неподдельной тревогой посмотрев на Милу, уточнил. – Ты уверена, что это был Питрин?
Молодая женщина кивнула и, встав со скамейки, бросила на дно кружки немного сушёной ромашки.
– Я всё равно не верю, – замотал головой ошарашенный новостью Саймон. – Ну никак поверить не могу.
– Умом я тоже не могу поверить, но… Я вот этими самыми глазами его мёртвое лицо видела. Это был он. Это был Питрин!
Понимая, что так она на истерику сорваться может, Мила отвернулась от Саймона и налила в кружку кипяток. Кухню тут же наполнил солнечный аромат ромашки. Он мог бы подарить спокойствие, ощущение лета… Мог бы, если бы не произошедшая трагедия.
– Знаешь, Саймон, я всё никак не могу выкинуть из головы, что Питрин не должен был в Вирграде задерживаться.
– Да уж, не стоило ему, – грустно вздохнул купеческий сын и даже осунулся. Он не смотрел на Милу, а потому от её последующих громких слов вздрогнул.
– Я про другое!
– Эм-м? – непонимающе уставился он на внезапно разгорячившуюся девушку, в чьих глазах вовсю плясал огонёк ярости.
– Питрин покинул академию где-то в четыре часа по полудни. Он должен был пройти Вирград насквозь, чтобы до наступления позднего вечера добраться до вдовы, о которой я ему рассказывала. А там, даже если она ему отказала в ночлеге, смысла возвращаться в город я для него не вижу. У него не было ни паданки1, чтобы искать кров на каком‑либо постоялом дворе.
– И что?
– Да как это что? – удивилась на друга Мила. – Из-за этого выходит, что он не успел даже покинуть Вирград. Кто-то остановил его по дороге. Остановил и убил, вот.
– То, что Питрина убили в Вирграде, ежу понятно, – кисло морщась, ответил Саймон. – Кому ж это надо из пригорода в город тело тащить, чтобы его в местной бочке прятать?
– Да, но, согласись, что Питрин не из тех ребят, кто проблему на ровном месте словить может.
Несомненно, Саймон был согласен со сказанным. Однако, он промолчал и ненадолго уставился себе под ноги, как если бы всерьёз обдумывал что-то. Вид у него сделался на редкость задумчивый и хмурый, а потому Мила вздрогнула, когда друг снова посмотрел на неё.
– Саймон, ты чего? – даже испуганно прошептала она, настолько его лицо показалось ей чужим. Но наваждение прошло быстро. Всего миг, и жуткий Саймон стал прежним Саймоном.
– Пытаюсь сообразить, не дурак ли я.
– Что?
– Да по тебе, Милка, видно, что у тебя в голове всё сложилось, как два плюс два. Но не знаю, то ли раннее утро тому виной, то ли ты мне землю из-под ног своим известием выбила, а только что-то я твою мысль нисколько не улавливаю. Пусть Питрин не из бедовых ребят, но к чему ты клонишь?
– Я говорю про то, – выразительно уставилась она на него, –