В том, что это подействует, никто не сомневался. Не нашлось ещё в империи дракона сильнее Валиаса, если не считать императора и его сыновей. Но мужья его дочери считали, что всё же равных ему нет: какой ещё дракон смог бы летать в небе и поднимать семью после смерти истинной, ещё и с такой безжалостностью ко всему, что идёт против? Вот именно, что никто. Все, кто терял истинных почти сразу же отправлялись следом.
Поистине сильнейший!
И остальные преклоняются перед ним. Не смея перечить едва ли не инстинктивно.
Семья зашла в открытым им портал, вышла у Храма и начала подъём, даже не думая воспользоваться шансом – старик заходил последним, – чтобы сбежать или диверсировать шествие. Хотя, что греха таить, у Арсала в какой-то момент мелькнула такая мысль. Ему есть что терять, кроме жизни: власть семьи, здоровье, жизнь, да даже любимые, хоть и приевшиеся наложницы, о которых мало кто знает, если не считать деда.
Но он словно кукла идёт на заклание и не думает сопротивляться. Да и зачем, если генерал тут же свяжет или убьёт на месте, а брата всё равно предадут брачному огню вместе с неизвестной девицей. Так он хоть разделит муки Дариса и, может, они оба выживут, избавившись от помехи. Есть даже шанс, что их потом не заставят жениться вновь, ведь вдовцы редко прибегают к такому, не желая осквернять память почившей жены, если, конечно, пара была неистинной.
С этими мыслями он вошёл в Храм и взглядом тут же зацепился за хрупкую фигурку, уже ждущую у алтаря. Под пристальным взглядом генерала Арсал встал рядом с ней по правую руку, без особого желания посмотреть на неодарённую. Да и что он там увидит, кроме слёз, аромат которых различил едва они сравнялись.
И пусть этот самый аромат был каким-то холодным, цепляющим, заставляющим мыслями то и дело к нему возвращаться, Арсал постарался откинуть эти мысли и сосредоточиться на силе внутри себя, на драконе, напряжённом не меньше него самого. Нужно подготовиться к принятию огня, чтобы постараться выжить. Сдаваться он не хотел, да и брата хочет вытащить, учитывая беспомощность оного к предстоящему.
– Начинаем, – скомандовал главный жрец другим, вставшим по обе стороны от «брачующихся».
«Я выживу! Любым путём!» – решил для себя мужчина, а уже в следующее мгновение его решимость поколебалась с первой же вспышкой боли, прокатившейся магической волной от алтаря к троице.
Его словно рвало на части изнутри, разрывая магические потоки в теле, сжигая каждую клеточку медленным тлением. От кончиков пальцев на руках и ногах, до макушки головы и глубин души. Это заставляло сбиваться с мысли. Он не мог ни на чём сосредоточиться, кроме этой ужасной боли. Даже на себе, что уж говорить о брате.
Разве что дикий крик, раздавшийся где-то рядом и одновременно так далеко и резанувший по нервам не хуже жрущего саму его суть пламени.