На нашем первом «свидании» он настоял проводить меня до дома. А сам жил в 20 милях от меня. Он сказал, что обратно поймает машину. А еще он категорически настоял поехать со мной до дома на последнем автобусе. На улице лило как из ведра, а мой зонт он взять отказался, ведь с зонтом ходят только неженки. Это засело в моей памяти, потому что Джимми Грант шел всю дорогу обратно под проливным дождем. Не знаю, надеюсь, его форма не испортилась, наверняка он сумел ее отжать. Но как сейчас вижу Джимми, шагающего пешком, подняв воротник. Вряд ли мы были влюблены друг в друга. Думаю, я и тогда это понимала. И я не понимала, зачем ему понадобилось провожать меня до дома. Я все отговаривала его, но ему так этого хотелось. Таков был Джимми. Вообще-то переезд в Лондон оборвал наши с ним отношения. Я всего раза три приезжала к нему.
Так вот, Лондон мне с самого начала не понравился. Первое, на что я обратила внимание, когда переехала, – что люди должны заранее планировать, когда встретятся. Нельзя было просто появиться где-то и проводить время так же, как в окрестностях Манчестера. Помню, я как-то пошла на танцы одна – я любила танцевать, – и всего один раз я с кем-то танцевала, а потом осталась совершенно одна: со мной никто не хотел танцевать, потому что я танцевала иначе, у нас и вправду была какая-то другая манера. На танцах в Дербишире и Манчестере у нас все было устроено очень хорошо. Исполнялось три композиции, потом шел длинный проигрыш. Девушка говорила «Большое спасибо» и уходила к своим подругам или еще куда-нибудь, так что мне этот ритуал всегда будет больше нравиться. А когда я переехала в Лондон, в музыку и танцы пришли новые течения. Так что на танцах мне стало неловко, и я ушла. И ощутила тоску по дому. Лондон, казалось, не принимает посторонних. А вскоре после переезда на смену танцевальным залам с музыкальными группами и партнерами по танцам пришла мода на клубы, и все стали танцевать поодиночке в этих темноватых залах. Нельзя было даже толком разглядеть, кто во что одет, а это мне никогда не нравилось. А еще я всегда любила с партнером поговорить. Мне не нравится просто танцевать в темноте, не видя людей. Мне сразу не понравился клуб «Ронни Скотт» и прочие подобные места, и вообще модерн-джаз мне тоже не нравился. Мне нравился рок-н-ролл. Я его обожала. Но в тогдашнем Лондоне все начали увлекаться модерн-джазом, а я никогда особой любви к нему не питала.
Вивьен в 15 лет на отдыхе на острове Мэн
На самом деле отношение к Лондону у меня изменилось благодаря двум вещам: во-первых, я порвала с Джимми, съездив в Манчестер, во-вторых, поступила в Школу искусств в Харроу. Итак, наступила весна 1958 года, мне 17 лет, и я учусь в художественной школе. Поступила в апреле, а летом уже бросила. Я проучилась там только один семестр на подготовительном курсе. А по пятницам я ходила на курс по моделированию одежды. Это был предмет