Старуха сама повесила ей на шею маленький ключ, надетый на чёрный снурок. В эту минуту кот громко промяукал два раза.
– Вот уже настал третий час утра, – сказала бабушка. – Иди теперь домой, дорогое моё дитя! Прощай! может быть, мы уже не увидимся… – Она проводила Машу на улицу, вошла опять в дом и затворила за собой калитку.
При бледном свете луны Маша скорыми шагами поспешила домой. Она была рада, что ночное её свидание с бабушкой кончилось, и с удовольствием помышляла о будущем своём богатстве. Долго Ивановна ожидала её с нетерпением.
– Слава богу! – сказала она, увидев её. – Я уже боялась, чтоб с тобою чего-нибудь не случилось. Рассказывай скорей, что ты делала у бабушки?
Маша готовилась повиноваться, но сильная усталость мешала ей говорить. Ивановна, заметив, что глаза её невольно смыкаются, оставила до другого утра удовлетворение своего любопытства: сама раздела любезную дочку и уложила её в постель, где она вскоре заснула глубоким сном.
Проснувшись на другой день, Маша насилу собралась с мыслями. Ей казалось, что всё случившееся с нею накануне не что иное, как тяжёлый сон; когда же взглянула нечаянно на висящий у неё на шее ключ, то удостоверилась в истине всего, ею виденного, – и обо всём с подробностью рассказала матери. Ивановна была вне себя от радости.
– Видишь ли теперь, – сказала она, – как хорошо я сделала, что не послушалась твоих слёз?
Весь тот день мать с дочерью провели в сладких мечтах о будущем благополучии.
Против всякого ожидания Онуфрич приехал на следующий день поздно ввечеру. Станционный смотритель, которого должность ему приказано было исправлять, нечаянно выздоровел, и он воспользовался первою едущей в Москву почтою, чтоб возвратиться домой.
Не успел он ещё рассказать жене и дочери, по какому случаю он так скоро воротился, как вошёл к ним в комнату прежний его товарищ, который тогда служил будочником в Лафертовской части, неподалёку от дома Маковницы.
– Тётушка приказала долго жить! – воскликнул Онуфрич, смиренно сложив руки. – Помолимся за покойницу, она имеет нужду в наших молитвах!
Он начал читать молитву. Ивановна с дочерью крестились и клали земные поклоны; но на уме у них были сокровища, их ожидающие. Вдруг они обе вздрогнули в одно время… Им показалось, что покойница с улицы смотрит к ним в комнату и им кланяется! Онуфрич и будочник, молившиеся с усердием, ничего не заметили.
Несмотря на то что было уже поздно, Онуфрич отправился в дом покойной тётки. Дорогою прежний товарищ его рассказывал всё, что ему известно было о её смерти.
– Вчера, – говорил он, – тётка твоя в обыкновенное время пришла к себе; соседи видели, что у неё в доме светился огонь. Но сегодня она уже не являлась у Проломной, и из этого заключили, что она нездорова. Наконец