Слева: Уэлби Хант с отцом и адвокатом во время суда в январе 1928 г. Справа: Наоми Бриттон, школьная учительница Хикмана. Согласитесь, это изумительное одухотворённое лицо просится в демотиватор.
Затем Уолш вызвал в качестве свидетеля защиты Джеймса Паркера – этот человек не имел отношения к семье Паркеров из Лос-Анджелеса, просто являлся их однофамильцем. Джеймс владел продуктовым магазином в Канзас-сити, и Хикман подрабатывал у него некоторое время после окончания школы. Подрабатывал совсем немного, буквально пару недель. Молодой человек оказался совершенно непригоден к той работе, которая от него требовалась. В магазин поступала живая птица, которую надо было забить, ощипать и выпотрошить – в этом была самая «фишка» торговли, все товары свежайшие, 2 часа назад курица кудахтала, а сейчас вы можете получить за толику малую… Быстро выяснилось, что «юноша бледный со взором горящим» не годен ни на что вообще – Хикман не мог ни отрубить курице голову, ни выдергать перья с тушки, а уж о том, чтобы вспороть живот и извлечь внутренности, не могло быть и речи.
Паркер признался, что крайне удивился, когда услышал об обвинениях Хикмана в том, будто тот убил, расчленил и выпотрошил труп ребёнка. Если Хикман действительно такое сделал, то объяснения подобной перемене в этом молодом человеке торговец найти не мог.
После этих в высшей степени познавательных показаний Уолш перешёл к тому, что можно было назвать «гвоздём программы». В качестве такового выступили аж 3 психиатра из разных концов страны – доктора Браун (Dr. L. K. Brown), директор психиатрической больницы в городке Литтл-Хук (Little Hook insane hospital), штат Миссури, Генри Рут (H. V. Ruth) из Талсы (Tulsa), штат Оклахома, и Уилльям Чамберс (W. C. Chambers) из Хартфорда (Hartford), штат Коннектикут. Все эти почтенные джентльмены в разное время лечили от расстройства психики Еву Хикман, мать подсудимого.
Оказалось, что мама убийцы была сильно нездорова головушкой, причём всю свою взрослую жизнь. Врачи отмечали у неё симптоматику шизофрении – сейчас от этого слова отказались в пользу более щадящего самолюбие термина «биполярное расстройство». На этапе возбуждения (мании) Ева Хикман в целом выглядела неплохо, но главные беды начинались в тот период, когда у женщины начиналась депрессия. Она подолгу переживала дисфорию – состояние подавленного гнева и отчаяния – и неоднократно пыталась покончить с собою. Но ладно бы, если только с собою! Она пыталась убить детей, считая их виновными в своей несчастливой семейной жизни. Еву несколько раз помещали в психиатрические лечебницы – и там ей, наверное, действительно было лучше, чем на свободе. Помимо этого, она высказывала всевозможные претензии в адрес окружающих – соседей, родственников,