Я пишу эту книгу в надежде на то, что она никогда не увидит большой свет, не попадет в руки ни к одному издателю, ни за какие деньги. Но вам, мои дорогие, я хочу рассказать эту историю, чтобы вы снова поверили в сказку и знали, что чудеса случаются для каждого и этот мир еще способен нас удивить.
Я знаю, что после прочтения у вас появится еще больше вопросов, чем было, когда я бросила всё и уехала от вас. С радостью отвечу на них, если вы когда-нибудь осмелитесь заглянуть ко мне в гости. А пока, пойду ставить самовар, ведь я уже слышу чьи-то шаги на пороге.
С любовью ваша, Женя Лукьянова.
Кабинет начальника отдела полиции “Чернолесья” Управления МВД России по городу N
– Да ты понимаешь, скоро выборы эти сраные! Нельзя, чтоб пресса отвлекалась на пропажи от нашего кандидата, меня за это больше всего спросят. Это тебе не сраная зоошиза со своими шавками- запугать и замять не получится. А, ты не слышал? Она же тут была, всё отделение на уши поставила. Говорит, кто-то проник ночью на территории их питомника и собак подушил, тридцать голов. Жестокое обращение с животными, видите ли? Мать их через мать…Да у них там территория граничит с лесом, ни камер, ни хуя! Откуда я знаю, может она их сразу в приют дохлыми притащила, а на пожертвования дачу себе отгрохала. А тут семь подростков пропало, семь! Понимаешь? Да знаю, я знаю. Мы этой соцработнице из ихнего дед дома…ну этой, с сиськами! Ну так-то ты ее конечно вспомнил! Короче, мы ей намекнули, что она якобы слышала, как эти парни договаривались сбежать во время похода.
–…, на другом конце провода неразборчиво
– Да хер их знает, этих деток этих сраных. В Тома Сойера решили поиграть. А может и правда…В общем смотри, Саня, я не посмотрю, что ты шурин, проебёшь дело – пойдёшь до пенсии в технарь правоведение преподавать.
–…, на другом конце снова неразборчиво
–Да нет там дорог! Точнее, есть одна, и то железнодорожная-электричка ходит. Мы по вокзалам почекали, местных опросили-никто и ничего. Да понятно, что не уголовка, кому они всрались всемером, лбы здоровые. А с другой стороны- бежали семь несовершеннолетних подкидышей, без документов, без запасов еды и денег, и никто и ничего не видел. Я сейчас вертолет подниму на бюджетные деньги, а эти опёздолы наиграются и выйдут из леса. Благо, Саня, что там топи до болота, да животных много. Как говорится, расчленение в результате естественной причин. Нет тела, нет дела. Тьфу ты, Господи! А на исчезновение мужика с загородной остановки, ты того майора кинь. Пусть он с его женой по кустам и по оврагам лазает сколько душе угодно, интервью дает, светиться на ТВ, как он любит. Короче создает вид активной деятельности. Чует моя жопа, что он догадывается, что в отделе в курсе его дел, так что будет стараться вести себя образцово-показательно, глядишь и нароет чего. Но ты тоже проследи, чтоб сильно не копал. Говорю же вы-бо-ры !Не время звездочки получать. Главное, чтоб эти не полетели. И это, давай сауну сегодня от греха подальше отменим, а? Я все-таки дежурный по району.
Глава 1
Огромные, желтые машины, с громадными колесами заставили разбежаться все зверье в округе. Это было Его зверье. Лисам, зайцам, хорькам не нравился шум желтых исполин. А Ему – не нравился их запах. Резкий и удушающий, он застревал у него в глотке, лишая обоняния на несколько мучительных часов. Рядом с этими машинами было много другой еды, куда сочнее и теплее мелких грызунов. Эта еда была ему хорошо знакома, но они пропахли так же плохо. Облачение людей тоже отталкивало, оно слепило Его, ведь было ярче солнца. Даже их мягкие головы покрывали полусферы того же цвета. Люди вечно шумели и гоготали громче мотора своих машин.
Это только пока звуки и запахи могли Его остановить. Он еще только просыпался, привыкал к новой среде, выстраивал под нее свои органы. Вспоминал, как пользоваться всеми конечностями сразу, как по запаху определять расстояние, как кожей чувствовать сколько времени осталось до восхода солнца.
Бок до сих пор болел. В прошлый раз он не успел найти, где укрыться от солнца и первые лучи сильно обожгли туловище. Сил не хватало и раны заживали долго. Кожа была молочно-белая и из нее ещё сочилось желтая, плохо пахнущая даже для него самого, слизь. Ее приходилось слизывать что бы она не щипала и без того растревоженную кожу, из которой уже начали лезть острые как иголки волоски.
Голод приносил боль. Еще не во всех парах глаз была четкость, они слезились от малейшего ветерка и замечали добычу слишком поздно и постоянно болели. Пищевая ценность местной пушнины, которую все-таки случалось поймать, была ничтожна. Он думал о еде так много, что порой не замечал ничего вокруг. Поэтому, когда в стороне, где стояли машины что-то громко взорвалось, он испугался, хотел метнуться вперед, но конечности, делая все наоборот, понесли его резко вправо, и он больно врезался обожженным боком в дерево.
Слабый как птенец, голодный как птенец. Но у птенцов есть мама. У всего была мама, а у него была мама? Или он то порченное яйцо что снесла курица, дав начало таким же.
Он взвыл от женского крика, доносившегося из его воспоминаний и вместе с утробным воем из его пасти на снег