Помощники нашлись там, где их следовало искать в последнюю очередь.
Земское освободительное движение, находясь еще в пеленках, много выиграло от гибели Лжедмитрия II. Русские города и земли, страдая от наглых и алчных иноземных «гостей», колебались: кого поддержать? Но как только ушел из жизни Тушинский вор, поле выбора резко сузилось. Конечно, еще оставалась в Калуге Марина Мнишек и ее новорожденный сын Иван. Однако в 1610 году мало кто решался всерьез «поставить» на эти фигуры.
До самой своей смерти Лжедмитрий II контролировал очень значительную область. Его войска, пусть и не столь многочисленные, как во времена тушинского лагеря, оставались большой силой. Теперь судьба страны зависела от того, кто сумеет привлечь эту силу на свою сторону.
Главнейшие люди тушинцев сомневались недолго. На сторону Ляпунова встал вожак казаков Иван Заруцкий и лидер дворян, стоявших за Лжедмитрия, князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой.
Зимой 1610/11 года идет быстрое формирование Первого земского ополчения.
На протяжении февраля и марта разрозненные силы повстанцев стягиваются к русской столице. Вожди ополчения, и прежде прочих Ляпунов, заводят тайные связи с сочувствующими их делу людьми в самой Москве.
19 марта, до подхода главных сил ополчения, в столице вспыхивает восстание.
Где был в ту пору Пожарский? Где он находился с декабрьского противостояния Сумбулову до мартовского Страстно́го восстания?
Дмитрий Михайлович оказался в Москве раньше прочих. Свое появление он, мягко говоря, не афишировал: после боев с правительственным отрядом Сумбулова он рисковал угодить под стражу, а то и подняться на плаху. Вероятно, князь имел тайную миссию.
В его глазах худородный Ляпунов с сомнительной биографией переметчика мог выглядеть как союзник, но не как начальник. Заруцкий вообще внушал одно лишь отвращение. Трубецкой по происхождению своему годился на роль вождя для Пожарского, но он связался с тушинцами, покорился ложному царю, а потому не заслуживал особенного доверия. В среде заговорщиков, ставивших земское дело, как театральные режиссеры ставят новую, доселе небывалую пьесу, имелся лишь один человек, приятный для Пожарского и пригодный стать его командиром. Это князь Василий Васильевич Голицын.
Он, как и Пожарский, был фигурой, принадлежащей старому порядку. Он, как и Пожарский, желал не только освободить страну от поляков, но еще и реставрировать старый порядок, убить дух Смуты в обществе.