– Огонь в сердце. Сердце разорвется, огонь вырвется.
– Но здесь нет огня, Ветрогон, – сказала Фарис.
Ветрогон медленно повернулся к ней, сначала голова, потом шея, все тело. Маска, прятавшая глаза, смотрела на Фарис.
– Глупый человек. Не видеть огонь. Ядовитый огонь.
Все столпившиеся вокруг Ветрогона женщины и мужчины «Дитя приливов» улыбались и фыркали, глядя на такое неповиновение, – впрочем, они уже успели привыкнуть к странному поведению своего Ветрогона, наделенного диковинными страстями, а, с другой стороны, чего ждать от столь необычного существа? И тут вперед выступил Серьезный Муффаз.
– Моя мать часто повторяла: «Раньше разорвется сердце кейшана», когда давала нерушимое слово, – сказал он.
– Я тоже слышал эти слова, – сказал Джорон, – возможно, и сам их когда-то произносил, но…
– Среди мастеров-костей, – вмешалась Колвулф, выступив вперед. Она говорила тихо, все еще не зная, какое место занимала на корабле. – Хорошо известно, что фленсеры никогда не позволяют сердцу оставаться рядом с городом.
– Да, – сказала Квелл из-за его спины, – а те, кто появляются на свет рядом с тем местом, где закапывают сердце, редко рождаются здоровыми и не живут долго.
И пока каждый говорил, голова Ветрогона в маске поворачивалась от них к Джорону.
– Слушай! – пронзительно закричал он. – Глупый мужчина корабля!
Джорон уже собрался объяснить, что это самое обычное ложное суеверие. И они не могут просто в него поверить и допустить, чтобы кости попали к Ста островам. Тем самым пойдет прахом работа по ослаблению их флота, и надежда вернуть Миас станет совсем слабой. А война за мир после ее возвращения будет еще более трудной.
Но тут его внимание привлекло что-то черное, странное и лишенное костей, которое двигалось по огромному трупу. Джорон снова поднял подзорную трубу. И его пробрала дрожь. Тунир с черной спиной, машина смерти на трех ногах – лишь немногие животные вызывали больший страх. Однако существо двигалось совсем не так, как туниры, которых Джорон видел прежде, оно ползло по телу с невероятным трудом. Затем тунир зашатался, споткнулся на резиновых ногах, соскользнул по гладкому боку кейшана, как водоросль из ведра, и с плеском рухнул в воду. И, пока Джорон смотрел, он понял, почему все выглядело неправильным? Где скииры? Все, что умирало в океане, привлекало птиц-падальщиков, однако возле самого крупного трупа во всем архипелаге не летало ни одного скиира.
«Дитя приливов» на полной скорости несся к телу, подняв все крылья, а его командующий размышлял о том, почему рядом нет скииров.
Неужели он действительно так глуп?
Над трупом он заметил какую-то дымку, подобно пелене жара в летний день. Но воздух оставался холодным.
Джорон опустил подзорную трубу.
В воде было полно самоцветов.
Нет.
Рыб.
Мертвых.
И среди них он увидел скииров, точнее тела. Их привлекла добыча. И убило что-то невидимое.
– Резкий