Было видно, что она на мгновение растерялась от моих слов. Выходит, что не стоило ей бежать сломя голову ко мне, сюда.
– Соскучилась я, – ответила девушка немного обиженно, – соскучилась. И злая на тебя я немного.
– Почему злая? – Улыбнулся я.
– Потому как ничего ты мне не сказал про свое ранение. Узнала на работе через третьи руки. Вот и захотела приехать.
– Чудо ты в перьях, – улыбнулся я, наблюдая за тем, как Маша заканчивает новую повязку.
– Так. Рукава опустить, работу мою полевой пылью не грязнить, – изобразила девушка строгость.
– Слушаюсь, – сказал я шутливо.
Когда вышли мы из машины. Поглядел я на то, как стоят шоферы да слушают болтовню членов комиссии.
– Машка, – подозвал я, – иди-ка сюда.
– Чего?
Обойдя Белкин нос, оказалась она рядом со мной, у водительской двери. Схватив Машу за ручку, потащил я ее назад, за кузов.
– Ты чего?! – Только и выдала она, а потом добавила свой звонкий хохоток.
– Соскучилась? – Сказал я, когда мы укрылись от чужих глаз.
– Да не кричи ты, – смутилась Маша. – Люди услышат!
– Соскучилась, спрашиваю?
– Ну соскучилась, – разулыбалась она, – сказала же.
– Ну тогда на.
С этими словами, прижал я девушку к себе и поцеловал в губы.
– Ты что! – Возмутилась Маша, когда мы разъединили губы, – а вдруг кто увидит?!
– Не увидит, – ухмыльнулся я.
Маша заглянула мне в глаза. Внезапно с ее губ сорвался веселый смешок, и девушка улыбнулась. Потом она припала ко мне снова и потянулась целоваться. Так приятно мне было чувствовать Машино разгоряченное солнцем и чувствами тело, что я и нарадоваться не мог. Поцелуй ее показался слаще любого меда. Запах ядреного девичьего пота пьянил, кружил голову.
– Ну хватит-хватит, – отстранил я ее игриво, – мне еще работать, а я уже пьяный.
– Что-то я не почуяла, – улыбнулась она хитро, – чем это ты пьяный?
– А вот… – засмеялся я, – тебе скажи. Зазнаешься.
Маша снова улыбнулась. Внезапно слетело с ее лица веселое выражение:
– Я еще немножечко злюсь, Игорь.
– Это на что же еще?
– Ну чего ты, – вздохнула она, – всюду лезешь? Серый же тебе враг. А ты с его проблемами разделываешься.
– А если б Серый поступил бы в поликлинику с раною, – нахмурился я, – стала бы ты его лечить? Пусть и неприятный он тебе человек.
Маша поджала набухшие, красные от нашего поцелуя губы. Опустила взгляд.
– Вот то-то же, – Сказал я, – потому как ты по-другому не можешь. Ты медик. И пошла в медики не просто так. А потому что у тебя к тому душа лежит. И я так же. Ну не могу я мимо чужой невзгоды пройти.
Маша подняла на меня глаза. Блеснули они так, будто собиралась она плакать.
– Ну что, – развел я руками, – меня убить теперь, что ли?
Она не ответила. Просто прижалась ко мне всем телом. Обняла под плечами. Стала слушать мою грудь. Улыбнувшись,