Он бросил быстрый взгляд на меня. Кел понимающе кивнул.
Все мы знали, что я не смогу бросить работников пекарни. Те, в свою очередь, не смогут бросить родных, а у родных тоже найдется кто-то, кого они не захотят оставлять.
Тихого побега из обреченной столицы не получилось бы.
– Я все испортил.
У нас были причины подозревать, что после того, как Йен избавился от всех представителей общины, которые хотели участвовать в уничтожении империи, оставшиеся заговорщики вынуждены были ускориться. Быть может, им даже пришлось изменить те части плана, которые были известны Йену.
Альсов он покинул в конце весны. Тогда внедрение диверсантов планировалось на последний месяц лета, но все могло измениться.
Единственное, что нас спасало – скрытность общин. Было три осколка от сердца забытого бога, три диверсанта и три плана по проникновению осколков на территорию столицы. И одна община не знала какой план разработала другая.
Благодаря излишней осторожности и подозрительности альсов, причастность Йена к диверсии было сложно отследить. А после того, как он уничтожил всех возможных свидетелей, это стало почти невозможно.
– Не говори глупостей. – чайник засвистел, сообщая о своем закипании, но я потянулась не к нему. Йен удивленно замер, когда я потрепала его по волосам. – Ты сделал то, что посчитал нужным. Вот и все. Ты ни в чем не виноват. Ты ведь не знал, что мы тоже живем в столице.
– Шани дело говорит. – поддакнул Кел. – Кто знает, как бы все могло обернуться, сделай ты другой выбор.
Тогда и стало понятно почему Йен так настаивал, что искать подозрительные статьи мы должны начиная с первого месяца лета.
***
Едва мы вышли на Цветочную улицу, как Кела потянуло к ближайшей едальне, из которой доносились вкусные ароматы.
– Давай заглянем, на пару минут, – попросил он, жадно глядя на дверь.
– Мы только позавтракали…
Кел возмущенно обернулся ко мне.
– Да мне кусок в горло не лез. Не представляю как Йенни каждый день ест в таких условиях! Кошмар какой-то.
Я хотела признаться, что обычно приемы пищи проходят тихо и спокойно. Йен запрещал кому-либо заходить в столовую, пока их не позовут, а сегодня не стал одергивать забывшихся служанок, только потому что ему нравилось наблюдать за растерянным и смущенным Келэном.
Но брат не дал мне сказать ни слова, схватил за руку и потянул к едальне.
– Я не могу работать голодным.
В помещении запахи были еще насыщеннее. Мне и самой захотелось чего-нибудь съесть, хотя я плотно позавтракала, предчувствуя, что день будет тяжелым.
Пока Кел с аппетитом уплетал завтрак из сегодняшнего меню, я направилась к Фелис – одной из официанток едальни. Время завтрака подходило к концу и в небольшом помещении, на восемь столиков, кроме нас и немолодого мужчины, неторопливо заканчивавшего есть, посетителей не было.
И Фелис скучала в углу, присев за один из пустых