На песках мелового периода отпечатался и третий след: огромные, вывернутые наружу, трехпалые отпечатки, похожие на следы гигантской птицы, кое-где наложились на первые два следа. Шестьдесят миллионов лет назад такие отпечатки оставляли могучие тиранозавры и их меньшие братья. Отпечаток громадной лапы покрыл следы обеих ног девушки, когда она на мгновение остановилась рядом с мужчиной. И они тоже исчезают у края воды.
Вот и все – вернее, почти все. В четырех-пяти сантиметрах от того места, где следы пропадают и где накатывавшиеся на пляж волны разгладили песок, он когда-то расплавился и образовал воронку из зеленоватого стекла. Она похожа на фульгуриты, которые оставляет молния, ударившая в железоносный песок, а иногда и поврежденный кабель высокого напряжения. Только мне еще никогда не приходилось видеть фульгурит такой правильной формы.
Два года назад я был свидетелем того, как Терри Донован вошел в свинцовое Яйцо, стоявшее на полу его лаборатории, и исчез вместе с ним в пустоте. Он не вернулся. Следы, о которых я рассказал, – отпечатки на песках мелового периода – очень отчетливы, но кроме меня их видели только помогавшие мне рабочие. Углубления в песчанике не напоминают им следов человека. Ведь они хорошо знают – сколько раз они слышали это от меня за те годы, которые мы проработали вместе, – что шестьдесят миллионов лет назад на Земле не было людей. Наука утверждает – а ведь наука всегда права! – что в меловой период только огромные динозавры могли оставить следы, запечатлевшиеся в песках веков.
В. РАЙКОВ
ВОЗВРАЩЕНИЕ ПРОФЕССОРА КОРНЕЛИУСА
– Под левым камнем, да? – спросил Ангел и засмеялся. Потом его внимание опять привлекла бутылка на столе.
– Не под левым камнем, а под третьим от желтой розы, – поправил его Марин. – И не под камнем, а слева от него. Разница есть. Кошка не может спрятать медальон под камень.
– Да-а-а… Кошка! Самая большая загадка здесь – кошка.
– Желтая кошка с черными полосами, – бесстрастно уточнил Марин.
– Которую я видел даже до предсказания.
– Которую ты уже видел?
– Ну, тогда выпьем за желтую кошку, которую я уже видел, хотя, по совести говоря, этого не помню, – произнес Ангел, поднимая бокал. – За здоровье всех желтых кошек! Это альфа и омега…
– Согласен! – торжественно прервал его Марин. – И давай не шутить с предсказаниями Корнелиуса, потому что…
Тут оба не выдержали и, не успев пригубить бокалы, разразились таким смехом, что мать Ангела пришла посмотреть, не случилось ли чего-нибудь.
– Может быть, вам что-то нужно? – строго спросила она.
Этого было достаточно, чтобы у них начался новый приступ хохота. Ангел едва успел поставить бокал на столик и упал, держась за живот; Марин всхлипнул, словно в горле у него что-то застряло, потом разразился визгливым хохотом. Мать подняла глаза к небу, выразительно пожала плечами и вышла.
– Ох,