14 июля боярин и воевода новгородский князь Яков Куденетович Черкасский, командовавший передовым отрядом, выступил со своими войсками из Полоцка.
15 июля Его Царское Величество со своими государственными советниками и всеми войсками также отправился из Полоцка в Дисну.
16 июля господа комиссары выступили из Полоцка в Вильну и, пройдя две мили, стали лагерем на реке Ушаче. 17 июля оставались весь день на том же месте, поскольку второй из наших комиссаров, князь Федор Никитич Одоевский, охваченный внезапной болезнью, был совсем слаб и плох. На то же место прибыли и господа императорские послы, присоединившись к нам.
18 числа, несмотря на то что молодому Одоевскому становилось все хуже, мы принуждены были отправиться, пройдя три мили до Начи, и двигались бы дальше, если бы больной комиссар Одоевский не начал испускать дух в карете. Он скончался сразу же после того, как его вынесли из кареты и положили в шатре. Это было знаком великого послушания, которое этот народ оказывает своей власти, поскольку вышеназванный боярин князь Никита Иванович Одоевский был главой посольства и третьим человеком в государстве, господином из весьма древнего и знатного рода, преисполненным достоинства. Этот умерший господин, его сын двадцати пяти лет, пользовался равным с отцом уважением и был государственным советником. Несмотря на его слабость, бывшую причиной многих слез, отец не пожелал терять ни часа времени из-за его нездоровья, чтобы ничем не нарушить царский приказ, требовавший прибыть в Вильну как можно скорее. Ведь этот господин определенно мог бы прожить дольше, если бы его хоть немного щадили во время этой болезни. Но отец ни в коем случае не позволил бы этого, поскольку почитал подобное противным царскому распоряжению. Господа посредники весьма дивились этому поступку, увещевая и прося отца щадить сына в его болезни и хотя бы один день не двигаться с места. Он же никак не позволял этого сделать, отвечая, что предпочитает потерять сына, хотя он и любил его всем сердцем, нежели дурно выполнить приказ своего государя.
19 июля тело умершего боярина князя Федора Никитича Одоевского отправили в Москву с великими стенаниями старого господина отца, который в течение двух лет потерял трех взрослых сыновей и остался теперь лишь с одним единственным[195]. Старик-отец сопровождал его пешим на протяжении четверти мили и весьма горько плакал.
20 июля, после того как Его Царскому Величеству было отправлено