– Сука! – орал я. – Ты яму хочешь? Выйди сюда и скажи мне в лицо! Сука!
Я пинал землю, и пинал дуб, бил его кулаками. Злость качает адреналин, снимает все запреты, забирает усталость. Пока смиренные добровольно ложатся на крест, люди в гневе убивают своих палачей и взрывают миры, и порой только так можно сохранить рассудок.
– Хочешь яму? – орал я – Я тебе устрою яму, не выберешься!
Адреналина от этого приступа буйства хватило, что бы выйти за ворота и не возвращаться. Не возвращаться во сне, во всяком случае. Вернуться придется, но на моих условиях. Хватит с меня попыток убежать! Я дошел до магазина инструментов и купил лопату. Нужно копать? Ладно! Я выкопаю яму, узнаю, что на дне, и покончу с этим.
Я копал, и дом смотрел мне через плечо. Он всегда говорил, что решать буду я, и сейчас ободрял мое решение. Ему нравилось то, что я делаю, я это чувствовал. А еще ему нравились мои мысли про сожженный город. Дом одобрял смерть и кровопролитие.
Я копал, и не задыхался, не сбивал дыхание. Впервые я добровольно делал то, что хотел дом, и он подпитывал меня. Свет больше не гас, и барабаны не стучали, а вместе с землей из ямы летели старые кости. Кости птиц, собак, людей. Бедренная кость, очень старая. Череп с пробитой в затылке дырой. Плевать! Я копал, пока лопата не ударилось обо что-то большое и твердое.
Руками я разгреб землю и нашел камень. Такой я видел в своих снах, старый, и покрытый узорами. Эти же узоры украшали стены дома, и хотя я не мог разглядеть шпиль на крыше, я не сомневался, что и на нем найдется такой же рисунок. Я разгреб только верхушку камня, откопать его весь будет очень тяжело. Я попробовал, и нашел другие камни. Не такие, как этот, а просто камни, большие и старые, похожие на кусок древнего фундамента. Камень заложили в этот фундамент и построили что-то, что давно разрушено. И на его месте стоит Дом Совы. Я не имел понятия, зачем мне камень, но все это время пытался откопать именно его.
Несколько часов я копал без передышки, и только теперь заметил это. Тело болело. Руки покрылись мозолями. Я выбрался из ямы, добрел до дома и уснул прямо на полу своей прекрасной овальной гостиной, в которой вполне можно было устраивать балы.
12
Пары неспешно идут по залу в торжественном шествии полонеза. Рука дамы одета в перчатку. Ее кожа никогда не коснется руки кавалера, это бал, а не место разврата. Пары делают два шага, а на третьем нога чуть подламывается, танцующие дружно приседают. Делать это нужно изящно, грациозно, это танец! Я плохой танцор, и в этом танцевальном шествии похож на хромую утку с перебитой лапой. Пусть так! Никто не проявит бестактности, никто не скажет мне этого в лицо. Тем более, не скажет мне этого на балу в моем же доме.
Колонна танцующих прогуливается по овальному залу. Пары распадаются, расходятся к стенам, и снова встречаются в центре. Обходят зал кругами